— Э-э… — задумчиво протянула княгиня, не обращая внимания на три пары глаз, уставившихся на нее с выражением крайнего удивления.
— Да какое может быть «Э»?! — первым выразил общее мнение всех дружинников Илюха Солнцевский. — Этот тип собирался убить Берендея, вас и вашего еще не родившегося сына!
— Да, это так, — тихо согласилась со старшим богатырем Агриппина.
— Он все это время цинично жил в вашем доме, ел за вашим столом, пользовался вашим доверием и при этом планировал вашу смерть! — добавил масла в огонь Изя.
— И это так.
— Вилорий, не задумываясь, предал свою собственную жену, чтобы обелить себя, он даже клялся ее здоровьем! — искренне возмутилась бывшая купеческая дочка.
На этот раз Агриппина только лишь молча кивнула головой.
— И при этом вы говорите «Э»?! — хором возмутились спецдружинники.
— Да, я говорю это самое «Э», — печальным голосом согласилась княгиня, — потому что я, ко всему прочему, являюсь женой князя Киевского и должна думать не только о справедливости, но и о том, куда эта справедливость впоследствии приведет.
— А куда она приведет? — удивился Илюха.
— К войне, — коротко ответила на вопрос Агриппина. Потом подумала и добавила: — Как вы думаете, что сделает Берендей, когда узнает все подробности этого дела?
— Как что? — пожал плечами Солнцевский. — Устроит показательную казнь.
— Лютую, — добавил Изя, уже понимая, к чему клонит княгиня.
— А что предпримет отец, князь Галицкий, когда узнает о том, что сотворили с его единственным сыном в стольном Киеве.
Собственно, вопрос был риторическим и никакого ответа не требовал. Все и так поняли, что отец Вилория никогда не поверит в подобное вероломство своего сына. Не поверит и со всей решимостью попытается отомстить. Горячий Берендей тоже не будет утруждать себя дипломатическими изысками и охотно двинет войско навстречу бывшему союзнику и родственнику. Русские опять будут убивать русских на радость хазарам и другим не менее пакостным соседям.
— Война из-за этой твари? Нет, это перебор, — выразил общее мнение Солнцевский.
— Но по-любому такое прощать нельзя! — взвился черт, пылая праведным гневом.
— Конечно, нельзя, — охотно согласился с доводом друга Илюха и, по привычке, почесал коротко стриженный затылок. — И прощать нельзя, и Берендею ничего рассказывать нельзя.
— Может, мы сами? — вдруг обрадовался своей собственной идее Изя. — Так сказать, по законам военного времени, ввиду очевидности тяжести преступления…
— Между прочим, мы не придворные палачи, а богатыри «Дружины специального назначения», — тихим голосом напомнила о себе Соловейка.
— Ну тогда я не знаю… — развел руками средний богатырь и с досадой отвернулся от младшего коллеги. Ему пришлось признать, что замечание бывшей разбойницы было совершенно уместным.
Некоторое время в горнице стояла гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая еле слышными стонами того, чья судьба решалась в этот момент. Именно после одного из этих стонов Соловейка радостно хлопнула себе полбу.
— Я знаю, что нужно делать, — выдала младший богатырь, победно окидывая коллег сверкающим взглядом, — надо все рассказать Сусанне.
— Точно! — обрадовался черт. — Выложим все Сусанне, и пускай у нее голова болит на предмет справедливого возмездия. У нее рука не дрогнет, разберется с ним тихо, по-семейному.
— Пожалуй, это хорошая идея, — после некоторого раздумья согласился с подобным предложением Илюха, — и тут дело, конечно, не в головной боли. Как ни крути, а она-то точно должна узнать, что натворил ее благоверный.
— Угу, и сделать организационные выводы, — тут же поддакнул черт.
Агриппина размышляла не в пример дольше остальных, все же разговор шел о ее дочери. Наконец княгиня решилась.
— Хорошо, — медленно, но твердо молвила она, — рассказываем все дочке, а там посмотрим. Только сделаете это сами, ладно?
Вместо ответа Изя с Илюхой кивнули и как по команде выразительно уставились на единственного представителя женской половины человечества в их команде. Этот самый представитель выразительно нахмурилась, шмыгнула носиком и обреченно махнула рукой.
— Ладно, поговорю я с Сусанной, — со вздохом согласилась бывшая мелкоуголовная личность. — Встретимся, попьем наливочки и поболтаем по-нашему, по-бабски.
Последняя фраза подействовала на присутствующих весьма оригинальным образом. Они переглянулись, замерли… и вдруг разразились совершенно неприличным в сложившейся ситуации смехом. Конечно, может быть, это сказалось напряжение последних дней, но, скорее всего, это была простая человеческая реакция на последнюю фразу Соловейки. Действительно, более неподходящее слово, чем «по-бабски», для характеристики бывшей разбойницы и первой культуристки на Руси подобрать было сложно.
Насмеявшись от души, Изя смахнул со щеки слезу умиления и торопливо вышел из горницы. Вернулся он буквально через пару минут, в сопровождении Зосимы и еще парочки богатырей из его подразделения. Черт кивнул на пребывающего где-то за гранью реальности Вилория и обратился к старому вояке:
— Берите этого голубчика.
Зосима быстро взглянул на княгиню и, поймав ее еле заметный кивок, махнул своим ребятам. Ратники ловко подхватили Галицкого под руки и скоренько выволокли его из княжеских покоев.
— Расположить в особой камере? — уже в дверях осведомился начальник городской темницы у среднего богатыря.
— Еще чего! — возмутился Изя. — Я не для того VIP-камеру готовил, чтобы в ней всякая пакость отдыхала. Определи его на общих основаниях, только стражу поставь на дверях потолковее и помолчаливее.
Зосима удовлетворенно кивнул, попрощался и отправился догонять своих подчиненных.
— Знаете, о чем мне тут подумалось? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Соловейка, когда в коридоре стихла гулкая поступь богатырских сапог. — А ведь у Берендея есть вполне реальная причина быть нами недовольным.
— Это почему еще? — удивился Изя.
— Неужели не ясно? — парировала вопрос бывшая купеческая дочка. — Ведь о том, что наша команда успешно отработала по этому делу, он ничего не знает и не узнает. А раз так, то с его точки зрения, мы с заданием не справились. Это ночью, когда к нему считавшаяся пропавшей Агриппина вернулась, он не задумывался о подобных мелочах. А утром проснется, опомнится и призовет к ответу.
Илюха от таких слов только устало улыбнулся. Трепетное отношение Соловейки к верховной власти уже давно вызывало у него именно такие эмоции.
— Что верно, то верно! — тут же охотно подхватил мысль черт и еле заметно подмигнул Илюхе. — Как уже неоднократно говорилось, наш Берендей на расправу крут. Казнить нас, конечно, не казнит (он же обещал!), но в острог сошлет точно.
— Думаю, все не так страшно, — поспешила успокоить Соловейку Агриппина, параллельно показывая Изе кулак. — Никто никого никуда ссылать не будет. Просто получите устное взыскание и лишитесь премиальных.
Агриппина поймала на себе негодующий взгляд черта и поспешила добавить:
— Мне отчего-то кажется, что вы найдете способ компенсировать эти финансовые потери. Не забывайте, еще предстоит мое счастливое воскрешение и официальное возвращение Берендея во власть. А кому, как не вашей команде, поручать это необычайно важное дело?
После этих слов на Изином лице нарисовалась до неприличия счастливая и чуть плотоядная улыбка. Впрочем, когда разговор заходил о финансовых перспективах, это было совершенно привычным делом. Теперь уже никто не сомневался, что казна «Дружины специального назначения» не только не пострадает от грядущих финансовых репрессий со стороны верховной власти, но и в очередной раз прибавит в
