– Увы, – Пацюк развел руками. – Если она и подозревала, то совсем другое.
– Что же?
Пацюк выразительно повертел пальцем у виска.
– Вы понимаете? Девушка стала замечать, что в последнее время с вашим братом начало твориться что-то неладное.
На глазах несчастной Насти выступили слезы, и стажер выругался про себя: не стоило ему усугублять страдания родственницы. Но спустя несколько секунд разразилась настоящая гроза: то, что он вначале принял за кроткие слезы отчаяния, на самом деле оказалось слезами ярости. Да, именно так: Настю душила ярость.
– Я никогда не поверю в то, что мой брат был сумасшедшим…
– Зачем же такие крайности? Возможно, это была всего лишь глубокая депрессия… А в такие минуты человек способен на все. И потом: пограничные состояния, они характерны для нашего времени. Вот взять, к примеру, вас. Разве вы всегда пребываете в хорошем расположении духа?
Ответ крестьянки оказался достойным книжки “Практическая психология”.
– Мне некогда пребывать в расположении духа. Ни в хорошем, ни в плохом. У меня пять коз, парники, сад и виноградник. А еще муж и сын. Я хочу поговорить с этой девушкой.
Ну наконец-то! Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Пацюк не выдержал и расплылся в дурацкой улыбке.
– Думаю, это можно устроить.
– Прямо сегодня.
– Хорошо.
– Тогда пойдемте отсюда.
Оставив в “Камасутре” 169 рублей 45 копеек, Пацюк и Настя вышли из кафе.
– Вас подвезти к дому? – вежливо спросил стажер.
– Нет. Я просто хочу понять… Вы разговаривали только с этой девушкой? Не нашли никого из его знакомых? Я видела его записную книжку, там есть несколько телефонов…
Пацюк хмыкнул и принялся терзать переключатель “дворников”. Хотя не было никакого намека на дождь.
Чертова баба, кажется, он ее недооценил! Но разве можно было предположить в этой белобрысой, изуродованной полевым загаром простушке такую недеревенскую хватку? Еще вчера она была совсем другой: кроткой, как овца, и плаксивой, как латиноамериканский сериал. Впрочем, и представления о жизни были у нее вполне латиноамериканские: в родной семье все должны быть физически и душевно здоровы. Никакого намека на шизофрению, параноический бред или заячью губу. Максимум, что можно себе позволить, – это временная амнезия и такая же временная потеря ребенка. Но к концу повествования память обязательно должна вернуться, а возлюбленное чадо – найтись…
– Да, действительно, – проблеял Пацюк. – Там было несколько телефонов. Но к делу вашего брата они не относятся. Судя по всему, записная книжка была новой. Ваш брат только начал ее заполнять. И, заметьте, первыми внес в список адреса э-э… ритуальных служб.
– И что это может значить? – спросила Настя.
– Очевидно, он думал о смерти.
Получайте, девушка! Вы сами этого хотели! Но сломить Настю оказалось непросто.
– Там был еще один телефон. Какой-то Игорь Верховский.
– Этого мы установили, – Пацюк перевел дух. – Нотариус. Работает здесь же, на Васильевском.
– А при чем здесь нотариус?
– Совершенно ни при чем. Вашего брата он никогда не видел и никаких дел с ним не имел.
– Тогда почему его телефон оказался в Кирюшиной книжке?
– Откуда же я знаю? Если Кирилл думал о смерти, то вполне логично предположить, что он думал и о завещании. Во всяком случае, я расцениваю это именно так.
'Дворники” ходили по лобовому стеклу с завораживающей монотонностью. Некоторое время и Настя, и Пацюк следили за их движением.
– А надпись? – Клекот нехитрого автомобильного приспособления высек из головы Насти очередную неожиданную мысль.
– Какая надпись?
– “Мобила”. “Мобила” – это мобильный телефон. Я правильно понимаю?
Господи, с тоской подумал Пацюк, неужели волна цивилизации накрыла все провинциальное пространство в этой стране?..
– Да. Вы понимаете правильно. И что из этого следует?
– Откуда у Кирюши оказался мобильный телефон нотариуса, если он никогда его в глаза не видел, как утверждаете вы? Ведь его не всякому дают, верно? И в справочниках его не публикуют…
Это была чистая правда. Странно, что Забелин не обратил никакого внимания на это обстоятельство. В “Желтых страницах Санкт-Петербурга” маячили реквизиты конторы Верховского. И служебный телефон выглядел бы в записной книжке гораздо уместнее. А мобильник… Приходится признать, что дамочка права:
