– Бедняга… – Крянгэ принялся интенсивно плеваться через левое плечо.
– Так что твое сообщение о романтическом соитии в жилу, как ты понимаешь… Ладно, оставляй мне это чертово заключение, я попозже с ним ознакомлюсь. Что с моей просьбой?
– Ну, наконец-то! А то заключение, заключение…
Крянгэ бросил на стол Забелина красную папку, присел на стул и принялся постукивать пальцами по еще одной папке. Зеленой.
– Зеленый – цвет надежды. Колись, – воззвал следователь к эксперту.
– Может быть, ты мне объяснишь для начала?
– Все будет зависеть от того, что ты мне принес.
Крянгэ, невольно поддавшись торжественности момента, раскрыл папку и хорошо поставленным голосом взвыл:
– Начнем с волос. Структура образца “а”, найденного в квартире убитой, и образца “б”, предоставленного эксперту Крянгэ Ф. И. следователем Забелиным Д. К., абсолютно идентична. Из чего следует вывод, что волосы эти принадлежат одному человеку.
– Дальше.
– Пункт второй. Отпечаток большого пальца правой руки, обнаруженный на бокале в квартире убитой, и отпечаток, предоставленный эксперту Крянгэ Ф. И. следователем Забелиным Д. К., полностью совпадают. Из чего следует вывод, что отпечатки эти принадлежат одному человеку.
– Да… Одному человеку.
– И ты знаешь, кто этот человек?
Забелин поднялся и принялся ходить по кабинету. – Возможно, Федор Игнатьевич. Возможно… И все равно, кем бы он ни был… Я не понимаю, как они попали в особняк! И он, и девушка… Свидетели утверждают, что к особняку никто и близко не подходил…
– Ну, на свидетелей в таких делах…
– Их было трое! Трое свидетелей. Ты понимаешь – трое. Они работали на открытой площадке, в том крыле, которое выходит на “Чертову мельницу”. Я сам ее видел… Оттуда хорошо просматривается вход в особняк… Начали в субботу, в восемь утра. Там же и обедали. И закончили в половине двенадцатого ночи. И никого в особняке не было.
– Стало быть, уходящего Спасского они тоже не видели?
– Нет. Но это не противоречит показаниям самого Спасского. Он ушел в половине седьмого, в сторону Юкков. Там вышел на трассу. Говорит, что поймал попутку. Так что видеть они его не могли. И вообще видели сторожа крайне редко, даже когда он был в доме. Спасский мог неделями не выходить из особняка. Слыл затворником.
– Чем же он там занимался? – удивился эксперт.
– Не знаю. Писал свои исследования… Пишущая машинка в наличии, а что еще нужно импо… Человеку в его положении, – тотчас же поправился Забелин.
А Крянгэ снова трижды сплюнул через левое плечо.
– Значит, твои свидетели утверждают, что Спасского они не видели, – закончив магический ритуал, сказал он.
– Да.
– А что, если эти трое…
– На объекте их пятеро.
– Неважно. Что, если эти трое… или пятеро лгут? – осторожно спросил Крянгэ. – Если это они сами, так сказать, совершили надругательство? И в данном случае имел место сговор…
– Сговор хохла, молдаванина и таджиков? Да еще в России… Ты надо мной смеешься. Они нелегалы, по шестнадцать часов работают, всего боятся, лишний раз с объекта не выходят… Даже в магазин не заглядывают. Это и Спасский подтвердил. И парень, который к ним приставлен. Ты же их видел, Игнатьич! Дремучие люди.
– Вот именно. Дремучие люди с первобытными инстинктами, – Крянгэ задумчиво дернул себя за ухо.
– Интересно, как ты себе это представляешь? Владелица приезжает в особняк, в котором, по утверждению Спасского, была только один раз. И это, заметь, в течение года… А потом ей попадает шлея под хвост, и она неожиданно решает приехать. И приезжает, когда сторожа нет на месте. И на нее тотчас же набрасывается свора из пяти человек?
– Я просто высказал версию…
– Ты же эксперт, Игнатьич, – Забелин укоризненно покачал головой. – Есть разница между тем, когда насилует один человек или когда насилуют пять?
– Анализ спермы мы проводим…
– Молодцы, – похвалил Забелин эксперта. – Думаю, что следов на теле было бы больше. А так – перерезанное горло и сломанный ноготь. Только и всего.
– Только и всего, – как эхо повторил эксперт.
– И вообще их слишком много, чтобы сговориться. И чтобы давать совершенно идентичные показания. И не путаться в них. И потом… Зачем им городить весь этот огород с сатанинским алтарем, а потом бить во все колокола и вызывать милицию? И привлекать к себе всеобщее внимание? Нет, огласка им не нужна. Им деньги нужны. Чтобы семьи кормить в ближнем зарубежье. Ведь нет же никаких гарантий, что после этого
