Когда я приехала домой, родные не узнавали меня —кожа да кости:
— Ты где была — в Нюрнберге или Освенциме? — спрашивали они».
Советская группа переводчиков состояла из сорока человек, а американская — из более чем шестисот человек, хотя объем работы был примерно одинаков.
На каждом кресле в зале была коробочка с номерами. Всего цифр было пять. Третий номер — русский текст. Одеваешь наушники, ставишь стрелку на третий номер и синхронно слушаешь процесс. Например, англичанин спрашивает подсудимого: «Вы подписывали этот приказ?» Наш переводчик с английского на русский говорит в микрофон: «Вы подписывали этот приказ?». Немец отвечает: «Нет, не подписывал». Наш переводчик с немецкого на русский переводит ответ. Все техническое оснащение процесса, его эффективность и точность вызывали искреннее восхищение. Продуманно было даже то, чтобы, к примеру, с немецкого на английский переводил один переводчик, а с английского на немецкий — другой.
В немецкую стенограмму включался текст всех документов на языке их оригинала, даже если они были оглашены прокурором на другом языке.
Кроме блестящих знаний языка синхронный перевод требовал максимального напряжения, так как каждое слово переводчика стенографировалось и записывалось на магнитную ленту. Помимо того, делалась запись на диски, что исключало возможность перемонтировать ленту. От правильности перевода зависел нормальный ход допросов и выступлений на процессе. Советские переводчики успешно справились с обеспечением работы трибунала квалифицированным переводом. Было сделано все, чтобы полностью зафиксировать ход исторического процесса в форме бесспорно неопровержимого документа.
На Нюрнбергском процессе синхронными переводчиками с немецкого языка на русский работали Е. А. Гофман, С. И. Дорофеев, Т. Ю. Соловьева, Е. Е. Стенина (Щемилева), Т. С. Ступникова.
Синхронный перевод с английского языка осуществляли И. М. Ку-лаковская, Э. М. Мамедов, Т. А. Рузская, О. А. Трояновский.
Синхронный перевод с французского вели Н. Л. Еселева, Н. В. Орлова, М. А. Соболева (Бердникова), К. Ф. Стариков, К. В. Цуринев.
Этим людям обязаны советские историки, экономисты, философы, юристы, которые могут изучать документы Нюрнбергского трибунала.
О. А. Трояновский знал несколько иностранных языков. Его рабочее место находилось за судейским столом, обеспечивая контакт советских судей с судьями других государств, вершивших суд в Нюрнберге. Он участвовал во всех закрытых судебных совещаниях.
А. И. Полторак с большой теплотой отзывался о советских переводчиках. Он благодарил Лену Дмитриеву и Нину Орлову, которые на протяжении всего процесса работали с Р. А. Руденко и И. Т. Никитченко. Они своей работой много сделали для установления хороших деловых отношений между руководителями делегаций. По переводу документов большую работу проделали Т. Г. Назарова, Н. Ю. Топуридзе, Г. Н. Цыганова.
Как-то я прочитал в одной из газет воспоминания одного «переводчика» на Нюрнбергском процессе. Не буду называть солидную газету, которая поместила эти воспоминания, а тем более автора этих «воспоминанй». Сплошная чушь! Он пишет, что один наш переводчик сидел за столом, а двое прятались... под ним. Это бред!
Синхронный перевод был организован так: рядом со скамьей подсудимых располагались четыре стеклянные кабины. В них размещались от каждой страны по три переводчика. Каждая группа переводила с трех языков на свой родной — четвертый. И, конечно, никто под столом не прятался.
К тому же автор «воспоминаний» утверждает, что он окончил трехмесячные курсы переводчиков с немецкого языка и его с ходу командировали в Нюрнберг.
В составе делегаций США, Англии и Франции было на службе большое количество русских эмигрантов. Переводчиком во французской делегации был Лев Толстой — внучатый племянник великого писателя. Ему было в то время лет 30-35. Русскую секцию американских переводчиков возглавляла княгиня Татьяна Трубецкая. Они тянулись к нашим переводчикам. По просьбе русских переводчиков из зарубежных делегаций им показали документальный фильм о преступлениях нацистов на советской земле. Волнение зрителей было неописуемым. Они общались с нашими переводчиками и порой помогали, если тем приходилось трудно.
Союзники обнаружили и захватили 1 100 тонн немецких документальных материалов. Было прочитано, проанализированно тридцать миллионов страниц. Трибунал рассмотрел более пяти тысяч подлинных документальных доказательств.
За время процесса было изготовленно более 30 тысяч фотокопий документов. Написано свыше 5 миллионов страниц печатного материала. Израсходовано 200 тонн бумаги, 27 тысяч метров звуковой пленки.
Стенограмма каждого судебного заседания дублировалось звукозаписью, а затем с ней сверялся перевод.
Сотни километров пленки захваченных документальных фильмов были просмотрены. Многие из них доставлены в Нюрнберг в качестве доказательств.
В Нюрнберг был доставлен и личный фотограф Гитлера, а также более 20 тысяч фотографий, около двух тысяч из них отобрано для использования в качестве доказательств. Анализируя это огромное количество документов, Нюрнбергский трибунал провел патологоанатомическое вскрытие преступной политики фашистской Германии.
Штат трибунала — 3200 человек. Американская делегация насчитывала более тысячи человек, советская — около двухсот человек.
Всего за время работы трибунала состоялось 403 открытых заседаний, по два ежедневно — утреннее (с 10 до 13 часов) и дневное (с 14 до 17 часов). Иногда заседания проводились в субботние и воскресные дни.
Скамья подсудимых полна и без Гитлера.
В лицах, вернее, в мордах,
здесь представлен весь германский фашизм...
Все, что есть самого отвратительного, самого дикого, самого преступного, собрано на скамье подсудимых в Нюрнберге.
9
Скамья подсудимых
Все, кто присутствовал на процессе, часто задумывались над тем, как могли эти выродки погубить десятки миллионов людей, превратив Европу в развалины и кладбища.
Есть что-то ужасающее в том, что эти люди сумели создать и организовать массовое движение, миллионную партию, завладеть большим государством, что их лозунги, идеи и действия с энтузиазмом одобряли миллионы людей, что их «новый порядок» должен был быть навязан всей Европе.
И. Г. Эренбург в книге «Люди, годы, жизнь» пишет:
«Я не раз думал, сидя на Нюрнбергском процессе, до чего это страшно. Ведь весь мир знал: есть Геринг. А что он собой представляет? Пошлый жуир, карьерист, бесчестный делец, ничтожество и, вместе с тем, он — один из главных виновников убийства пятьдесят миллионов людей.
А я теперь думаю и не могу понять, почему в центре внимания всего человечества оказались взбесившиеся обыватели: «Гитлер сказал», «Геринг не согласен», «Риббентроп предлагает»
...Судьям было не трудно разобраться. Состав преступления был «на лице». А мы, писатели, хотели понять другое — как эти люди стали такими, способными на все то, о чем шла речь, и как могли другие люди беспрекословно выполнять их прихоть. Хотели понять и не могли».
Все честные люди планеты Земля были убеждены, что все они — Гитлеры, только с другими именами. Они все отвечают за преступления, которые совершил гитлеровский режим.
