Он пробовал чинить и дверцы шкафов, но махнул рукой, поскольку главный редактор ломал их с завидной регулярностью. Сравнительно чистым оставался и стул в углу, так как первая красавица нашей редакции Ирочка категорически отказывалась садиться на что-либо в кабинете Пошехонцева. Главный тогда попытался взбрыкнуть, но Ирочку поддержали многие, в том числе и Лилька, поэтому для лучшей журналистки выделили стул, к которому главному запрещено было приближаться. Остальные сотрудники такой привилегией не пользовались и сидели на старых стульях.
В шкафах за немытыми стеклами пылились самого разного формата и расцветки сказки Теодора Гофмана — единственная непреходящая страсть нашего главного, — которые он выискивал везде и всюду. Стены также были оклеены репродукциями персонажей из книг великого немецкого сказочника. Теперь Крошка Цахес, Щелкунчик, Мышиный король, фрейлейн Анхен, Песочный человек таращились из-под пыли со стен, вызывая сочувствие своими черно-белыми искривленными физиономиями и невероятно скрюченными конечностями.
Кабинет говорил о том, что его хозяин далек от газетной элиты, заседающей в сверкающих до блеска офисах, с хорошей аппаратурой и вышколенными секретаршами. Это был плохонький кабинетик не слишком преуспевающего главного редактора не слишком популярной газетки.
Но мы, журналисты, все же убеждали себя, что делаем важное дело, пять раз в неделю нагружая читателя разнообразнейшей информацией. И надо признать, не все материалы были откровенной бодягой. За свои, по крайней мере, я могла бы поручиться головой.
Не выдержав первой, я спросила:
— Чем тебя не устраивают наши, вернее мои, материалы?
— Меня? — Главный встрепенулся, вытаращился якобы в недоумении и охотно подхватил разговор:
— Меня они устраивают абсолютно всем, но вот читателя… — тут Пошехонцев театрально закатил глазки, — читателя наши материалы устраивают не слишком.
— Поясни. — Я взяла главного редактора за пуговицу мятой рубашки.
— Ты же знаешь, какие у нас рубрики имеются и какие наиболее привлекательны для читателя. Его нельзя оставлять пассивным, постоянно нужно возбуждать, то есть потчевать чем-то интересным, захватывающим.
— Значит, статей о маньяках, убийцах, террористах уже не хватает?
— Я не об этом, — Илья Геннадьевич досадливо поморщился. — Этого добра было и будет всегда с избытком, нам важно побольше писать о культуре.
— Ну и… — Я ждала продолжения.
— Побольше надо новостей культуры.
— Илья, моя рубрика вообще-то регулярная, и материал я даю постоянно.
— Понимаю, понимаю, — Пошехонцев сморщился так, словно хлебнул неразбавленной лимонной кислоты, — но твои материалы всегда несколько специфичны.
— Америку ты мне не открыл, но пояснить все же придется.
— Придется — поясню. — Илюша перестал мяться и весь подобрался. — Твои репортажи всегда о каких-то одиозных личностях: то об «афганце» без обеих рук, который сочиняет музыку, то о брошенном мальчике, живущем на вокзале, который из фантиков сделал макет Красной площади и Кремля, то о сестрах, живущих в детдоме и вышивающих бисером сцены из Евангелия, то о бабуле, которая в семьдесят лет взялась за кисть и мажет в чулане свои шедевры…
— Не только о них, — вставила я.
— Понятно, что не только. Но ты понимаешь, душа моя, что все это очень и очень спе-ци-фич-но!
— Понимаю! — Теперь я окончательно разозлилась. — Мои репортажи тебя не устраивают, личности в них, видите ли, не подходящие для нашего высоколобого обывателя. Ему подавай кого-то другого. Так?!
— Так. Если бы наш читатель был высоколобым, еще полбеды, а то… В общем, ты все правильно ухватила. Читатель хочет не просто рассказов о каких-то самородках, которых достали из черт знает какой помойки, а сказки о красивой жизни красивого человека.
— Красивого? — Я с интересом глянула на Пошехонцева. — А ну, любитель прекрасного, сознавайся, что ты имеешь в виду. Вернее, кого.
— Того. — Главный сунул мне под нос открытый журнальчик с соблазнительными фигурами красоток. — Вот смотри.
А посмотреть было на что. Мужики при одном взгляде на нее начинали пускать слюни и ощущать приятные спазмы в паху. Девица с едва прикрытыми прелестями томно возлежала на огромной шкуре белого медведя и рассеянно улыбалась. Ее полуулыбка притягивала как магнит. Она могла стать шире, могла совсем исчезнуть и была похожа на трепещущую бабочку, готовую легко подняться с места. Восторженные журналюги уже окрестили ведущую модель дома «North Wind» за ее полуулыбку новой Моной Лизой.
Крупные черные буквы сверху и зеркально отраженные белые снизу обозначали имя дивы — Диана. Диана призывно изгибалась на шкуре медведя в самой соблазнительной позе, но при этом умудрялась выглядеть далекой и недоступной. Или все дело в ее полуулыбке?..
— И что? — Я пристально посмотрела на главного. — Какое отношение имеет эта накрашенная шлюха к культуре?
— Ну ты… Ну ты даешь! — Пошехонцев сделал вид, что очень возмущен и не находит подходящих слов.
Но я тоже решила оставаться непреклонной. Ему не нравятся герои моих репортажей, а мне не нравятся все эти модели, звезды, проститутки высокого ранга и прочая шушера. И пусть Илья хоть лопнет на месте.
— Я не даю, — сухо отрезала я, — и даже не собираюсь. Мне непонятно, какого лешего ты ко мне с этим обратился?
Пошехонцеву, видно, не давала покоя какая-то мысль, поэтому он оставил и возмущение, и заранее заготовленную речь, и еще ближе придвинулся ко мне.
— Понимаешь, Леда, — начал он проникновенно, — мне хотелось бы повысить рейтинг газеты, чтобы нас не считали чтивомвторого сорта.
— Мы и есть чтиво второго сорта, — не преминула я уколоть главного.
— Понимаю, — Илья скроил скорбную мину (еще немного, и понадобится доставать носовой платок, чтобы утешить бедолагу) и просительно вздохнул. — Но ведь такое положение вещей можно исправить, если постараться.
— Постараться?!
Больше всего на свете мне хотелось в ту минуту послать Пошехонцева к чертовой матери со всем его положением вещей.
— Да, постараться. Несколько интересных материалов о мире моды, о закулисной жизни моделей. Интервью с модельерами, статьи о моделях. И как главный сюрприз для читателя — встреча в нашей редакции и разговор с Дианой, о которой мы будем давать небольшие публикации в каждом номере. Тот читатель, который правильно ответит на все вопросы нашей викторины, сможет пообщаться с ней.
— Здесь?! — Я не могла удержаться от смеха. — В этом гадюшнике?
Илья обиженно закрыл рот и стал демонстративно смотреть в окно.
— К твоему сведению, — наконец выговорил он, — здесь все приведут в порядок.
— И кто же возьмет на себя нелегкую миссию по расчистке авгиевых конюшен? Неужто в наше время еще можно встретить Геракла?
— Опять ты за свое. Слова не можешь сказать, чтобы не съязвить, — снова вздохнул Илья. — А Геракл есть. Он наш спонсор, который весьма заинтересован в том, чтобы статьи о Диане появились.
— Зачем, Илья? Зачем кому-то добиваться публикации материалов о модели в бульварной газетенке? Извини за откровенность, конечно.
— Ничего. — Пошехонцев сжал рукой свой безвольный подбородок. — Я и сам, откровенно говоря, удивляюсь. Но в том-то и дело, что не такая уж мы бульварная газетенка. Интересные материалы у нас есть, насилием и кровавыми разборками грешим не больше остальных. К тому же Ирочка…
— Так пусть Ирочка и займется.
— Леда, ты меня не слышишь, что ли? Это должен быть материал в рубрике «Новости культуры».
