— Да, черт вас возьми! И буду ставить вопрос в суде! Так и есть. Все худшие ожидания оправдываются.
— Простите меня, ради бога. Я все уберу… Вы же знаете, не было воды, эти ЖЭКи непредсказуемы. Простите еще раз. — На таких болванов лучше всего действуют кротость и смирение — этой линии Наталья и решила придерживаться.
Неожиданно гость сморщил высокий шишковатый лоб, а лицо его пошло красными пятнами. Он громко чихнул и уставился на Наталью.
— У вас собака?
— Простите?
— У вас собака?
— Да. А что?
— У меня аллергия на собак.
Кто бы сомневался! Час от часу не легче.
— Я сейчас ее закрою, одну минутку… — Наталья отправилась закрывать двери в комнату, а когда вернулась, сосед снизу уже вертел в руках книжку Воронова, выпавшую из портфеля.
— Интересная? — спросил он, внимательно разглядывая Наталью.
Наталья ограничилась многозначительным похмыкиванием, но книжку забрала. Похоже, этот пальцем деланный герой хочет познакомиться. С ума сойти!
— Интересная, — коротко сказала она.
— А вообще как?
— Что — «как»?
— Как писатель-то?
— А вам какая разница?
— Просто так спросил…
Наталья вовремя вспомнила, что сосед снизу является пострадавшей стороной, и несколько смягчилась.
— Это очень хороший писатель. Вы, вообще, знаете, кто такой Воронов?
— Слышал краем уха. Мне не нравится такая литература…
Наталья почувствовала легкое раздражение. Конечно, ты и понятия не имеешь о детективах в мягких обложках. Трескаешь «Три кита здоровья» на ленч и «Толкование сновидений» на детский полдник…
— Напрасно. Это-то как раз та литература, которая нравится. Стиль, язык, характеры… — Наталья прикрыла глаза и щелкнула пальцами. — Это русский Жапризо, честное слово!
Сосед снизу внимательно посмотрел на Наталью и дернул себя за мочку уха.
— Вы серьезно так думаете?
— И думать нечего. У меня все его книги. Все пятнадцать. Эта — последняя.
— Дадите почитать что-нибудь?
Стоящая в ванной вода, вполне реальные призраки участкового и целого взвода ангелов-сантехников под чутким руководством диспетчера ЖЭКа… Нет, лучше задобрить этого странного типа.
— Конечно! Только… — Наталья вовремя вспомнила, что предыдущие четырнадцать книжек Воронова стояли у нее в шкафу на Петроградке. — Вот что. Возьмите эту, если хотите.
Господи, что она делает?! «Смерть по-научному» еще не прочитана до конца: со всеми этими перипетиями у нее и руки не дошли до обворожительного Кривули. Но отступать поздно.
— А вы? Ведь ее еще не прочли. Вон и закладка торчит, — сосед проявил странную для людей подобного типа наблюдательность.
— Прочла. А закладка просто так.
— Спасибо.
— Сколько я вам должна за протечку? — В конце концов, у нее есть двести долларов, и она может проявить широту натуры.
— Нисколько. Всего доброго. Книгу я вам верну. В ближайшее время.
— Сделайте одолжение.
Наталья захлопнула дверь и прислонилась к ней повлажневшим затылком. Во всяком случае, визит этого простака-аллергика даром не прошел, кое-что прояснилось. Дарья Литвинова живет здесь недавно, и по лестнице вместе с Тумой можно бегать без опасений.
Она вернулась в ванную и еще добрых полтора часа вычерпывала воду. Тума крутилась тут же, шлепала лапами по высыхающим лужам и разносила следы водной драмы по всей квартире. Наталья этому не препятствовала: она запомнила утреннюю тираду Шурика Зайцева об укушенных ляжках и неадекватности доберманов.
По окончании каторжного труда она упала в кресло и несколько минут просидела так, вытянув ноги и ни о чем не думая. А потом нащупала завалившийся за подлокотник пульт от музыкального центра и нажала кнопку «СD».
Божественно. Эдуард Артемьев. «Солярис». «Слушая Баха». Божественно. Нужно пересмотреть Тарковского. Божественно, черт возьми!..
Тума ткнулась лбом ей в колени; смысл этого движения, этого ритуального порыва, так и оставался за семью печатями. Возможно, если бы здесь была Дарья, она бы смогла объяснить ей, что это значит. Если бы здесь была Дарья… Интересно, чем занимается эта Дарья? Если она высокооплачиваемая шлюха, использующая в качестве алькова Французскую Ривьеру, то зачем ей тогда компьютер? Тоже забавная вещь — компьютер…
Наталья опустила руку и — совершенно неожиданно для себя — наткнулась на рюкзак. Ярко-рыжий предмет сегодняшних вожделений. В прихожей стоят ботинки — как раз в масть, такие же рыжие и вызывающе благополучные. Наталья подняла рюкзак и поставила его на колени. В конце концов, если она уже рылась в холодильнике и в шкафу, почему бы не заглянуть в рюкзак?..
Она расстегнула пряжку замка и запустила руку вовнутрь.
Да, здесь есть чем поживиться — рюкзак оказался набитым вещами. Наталья переместилась на ковер и вытряхнула содержимое рюкзака. Косметичка, несколько блокнотов, записная книжка — в тон рюкзаку, такая же рыжая; два паспорта, яркий прямоугольник авиабилета…
Стоп.
Наталья затрясла головой. Два паспорта и билет.
Два паспорта — один заграничный и один общегражданский. Билетная книжка. Она выложила перед собой паспорта и раскрыла один из них: РАДЗИВИЛЛ ГЕРМАН ЮЛИАНОВИЧ, шенгенская виза. Если верить датам в паспорте, Герману Юлиановичу стукнуло сорок шесть лет. Солидный кавалер.
Другой паспорт принадлежал Дарье Анатольевне Литвиновой.
Год рождения — 1975 (всего лишь двадцать четыре, а так упакована, надо же!).
Место рождения — г. Апатиты Мурманской области (неплохая карьера к двадцати четырем годам!). Не замужем, детей нет.
Зато есть компьютер, собака и любовник. Или любовники. Во всяком случае, в окружении этой женщины, кроме несчастного Дениса, появился еще один мужчина — Радзивилл Герман Юлианович. Будь объективной, Наталья, — Денис выглядит предпочтительнее. И моложе.
Наталья машинально пролистала паспорт. За обложку был заткнут сложенный вчетверо железнодорожный билет. Наталья развернула его и, поражаясь пустоте, которая растеклась по всему телу, прочла: «21 ск. С. — Петербург — Мурманск. 8 Купейный. Место 014».
Отправление из Питера — 4 февраля. 17.50.
Билет был выписан на имя Литвиновой Дарьи Анатольевны. И номер паспорта тоже совпадал.
Негнущимися пальцами Наталья взяла второй билет — авиа.
«Эйр Франс». 4 февраля. Время вылета — 10.25. Время прилета в Париж — 11.55.
Рейс АР2657.
Владельцем билета и места в самолете авиакомпании «Эйр Франс» числился все тот же Радзивилл.
Два билета — и никто никуда не отбыл. Не помахал ручкой и не сказал последнее «прости»
Два билета. Один — Литвиновой. Другой — Радзивилла. Почему эти билеты и паспорта валяются в рюкзаке? Билеты с датой 4 февраля?
