— Не знаю, Галь. Подожди, я ему сейчас трубочку дам — он сам скажет, что вам теперь делать.
Олег передал трубку Нестерову.
— Не надо меня ждать. Проходите регистрацию, садитесь в самолет, — распорядился Павел. — А я, думаю, успею. — Он покосился на Виктора Васильевича. Тот кивнул. — И скажи…
— Павел… Павел Андреевич! — завопила Галина, перебивая Нестерова. — Живой! Господи. — Из трубки послышались короткие гудки.
Видимо, Галина так спешила поделиться с остальными этой радостной новостью, что даже не дослушала.
К счастью, опасения Виктора Васильевича не подтвердились — по колесам не стреляли. Все прошло именно так, как он спланировал. Не доезжая до поворота к аэропорту, Павлу с Олегом удалось выскочить из «мерседеса» незаметно для преследующей их милиции. Подъезжая на старенькой «восьмерке» к аэропорту, они видели, как Виктора Васильевича запихивают в милицейский уазик.
К стойке регистрации Павел подбежал за две минуты до окончания посадки, по дороге так и не придумав, как грамотнее поступить: просто начать умолять пропустить на посадку или начать умолять и при этом сунуть деньги. В конце концов просто сунул деньги. Но много. Так много, что его не только не упрекнули за опоздание, а еще и проводили до самолета.
— Здесь никто не сидит? Тогда я сяду. Ты не против? — Алла села в соседнее кресло. — А то у меня там место какое-то неудобное. Не моя энергетика. Здесь — совсем другое дело!
Анна усмехнулась про себя, отметив точность Ларискиной характеристики.
Алла щебетала без умолку:
— Такое по радио передавать! Они бы хоть выяснили сначала — что да как! Да? Я чуть с ума не сошла. Что, думаю, теперь будет? А знаешь, из-за чего его взорвать хотели? Из-за этих мотелей, из-за которых мы в Лондон летим. Говорят, ему уже угрожали. А ты молодец! У нас никто не ожидал, что ты так быстро всему научишься. Говорят, документы здорово подготовила. Да?
— Не знаю. — Анна помнила предостережение Лариски и отвечала односложно.
— Ну Осокин же хвалил?
— Да вроде хвалил.
— Ну вот! А он зря хвалить не будет. Слушай, а правда, что ты с шефом даже не знакома?
— Правда.
— И что, вообще его ни разу не видела?
— Ни разу.
— Ничего себе, да? На такие важные переговоры едем, а вы даже не знакомы. А что, если не сработаетесь?
Анна неопределенно пожала плечами. Отвернулась к иллюминатору.
— А он еще на регистрацию опоздал. Если б не опоздал, хотя бы в аэропорту познакомились. Да? — не унималась Алла. — Ой! Вон он, вон. В кресло садится. Слава богу, успел!
Анна чуть приподнялась в кресле, взглянула вперед, куда смотрела Алла. Все-таки интересно было увидеть наконец своего непосредственного начальника.
— Вон он, в третьем ряду, у прохода. Видишь?
Анна видела лишь плечо, руку, лежащую на подлокотнике, и часть затылка своего шефа. Волосы были черные, густые. Костюм черный. Ухо нормальное — не очень большое и не оттопыренное. Остальное скрывалось от взора Анны за высокой спинкой кресла.
Анна опустилась на место, снова взглянула в иллюминатор.
— Иди познакомься хоть! — предложила Алла.
— Прилетим, тогда уж и познакомлюсь.
— Неужели не интересно?
— Интересно, конечно. Просто как-то в самолете, ни с того ни с сего.
— Почему ни с того ни с сего? Документы ему отнеси. Точно! Он же должен их просмотреть до Англии.
Анна тяжело вздохнула. Алла ее уже утомила.
— Нет, я не пойду, — твердо произнесла она.
— Ладно! Тогда давай документы, я сама отнесу.
Алла с папкой в руках подошла к креслу Нестерова. Приветливо улыбнулась:
— Доброе утро, Павел Андреевич. Я так рада, что с вами ничего не случилось. Выглядите вы так, будто не на вас покушались.
— Доброе утро, Аллочка, — в тон ответил Павел. — Я тоже рад. И вы тоже отлично выглядите.
— Спасибо. Ваш новый референт просила вам передать, — она протянула папку. — Сама она постеснялась подойти, она ведь вас не знает совсем.
Самолет медленно поехал по взлетной полосе.
— Что значит постеснялась? — Павел удивленно поднял брови. — Стеснительный референт — это что-то новое.
Алла тоже хотела ответить шуткой, но не успела.
— Девушка, займите, пожалуйста, свое место, — официальным голосом обратилась к ней стюардесса.
Павел улыбнулся и жестом отпустил Аллу.
Потом закрыл глаза и откинул голову. Пока самолет набирал высоту, он уснул. И проснулся лишь в аэропорту Хитроу.
Глава 13
В блекло-голубом небе висело желтое солнце. Желтое и круглое, как сердцевина гигантской полевой ромашки. Русской полевой ромашки. Все время, пока они летели в самолете, Анне казалось, что, едва ступив на бетонное покрытие лондонского аэродрома, она тут же почувствует: «Вот она, заграница! Чужая. Странная». Однако ничего подобного не произошло. Небо было как небо, солнце как солнце, аэропорт как аэропорт. И даже люди, спускавшиеся по трапу соседнего самолета, казались вполне обычными, нормальными людьми. В меру оживленными, в меру суетливыми, в меру погруженными в свои повседневные заботы.
А вот тепло было совсем не по-английски. Никакого намека на знаменитый лондонский туман или хотя бы слепой моросящий дождик. Анна поправила на плече лямку объемистой светло-коричневой сумки и подумала, что в кожаных «лодочках» на тоненьких каблучках скоро станет совсем жарко.
Чуть впереди, странно, по-аистиному, выбрасывая ноги, вышагивал тот самый тощий Николай Юрьевич, которого Лариска заподозрила в гомосексуальных наклонностях.
Мелко семенила Зоя Михайловна из бухгалтерии с элегантным, но вместительным портфельчиком в руке. На ней был светло-серый строгий костюм с запахивающейся юбкой и пиджаком до середины бедра.
«Тоже, наверное, от жары страдает, бедняжка! — отстранение подумала Анна, подстраиваясь под быстрый Галинин шаг. — Жарко. Странно. И тревожно отчего-то.»
Она не могла не вспоминать о Наташе, оставшейся в далекой теперь Москве под присмотром Лариски. Успокаивала себя, в сотый раз мысленно проговаривая, что ничего не может случиться за несколько дней. Скоро, совсем скоро они снова будут вместе.
Галина не смотрела в ее сторону. Просто шла себе и шла теперь уже по прохладному, с высокими стеклянными стенами коридору аэровокзала. Высоко задранный, чуть более острый, чем нужно подбородок. Темные блестящие волосы. Зеленые глаза с внешними уголками, чуть подтянутыми к вискам.
«А наверное, хорошо, что здесь нет Осокина — промелькнуло в голове у Анны. — Так спокойнее. По крайней мере, не буду ежесекундно чувствовать себя виноватой». Ей вдруг вспомнилась прогулка на лошадях. Шелест пыльной листвы. Ее «персональная» лошадь, вяло перебирающая длинными сухими
