спланировали».
Но в сознании снова и снова всплывало: «Сегодня… Господи! Уже сегодня Наташка снова может быть со мной.»
В половине восьмого разбудила Галину с Лариской. От них в сегодняшней операции зависело даже больше, чем от самой Анны.
Заехали за ней ровно в девять, минута в минуту.
— Ого! А нас, похоже, пасут? — услышала Анна. Руки похолодели. Захотелось сорвать с глаз повязку, оглянуться — убедиться, что это не Галина, что водителю просто показалось.
— Кто?
— Вон тот синий «седан». Минут десять уже как приклеенный.
— Да ну, брось! Там же баба какая-то за рулем.
— Точно тебе говорю — на хвост присела.
— А ну сбавь скорость — проверим.
Машина резко сбавила скорость. Пару минут ехали молча. Анна напряженно вслушивалась, по глухому сопению водителя, по шарканью шин за окном пытаясь понять, что там происходит.
— Ну что? — усмехнулся мужчина на переднем сиденье, передразнил: — «Точно тебе говорю…»
— Странно, — пробурчал водитель.
У Анны отлегло от сердца: «Слава богу — мимо проехала. Теперь главное, чтобы в Ларискиной схеме разобралась. Чтобы ничего не напутала. А вдруг… А вдруг она ее не взяла с собой? Дома забыла?»
Ей стало еще страшней, чем пару минут назад.
Лариска еще раз заглянула в шкаф.
«Странно. Куда же я ее засунула? В шкаф ведь клала — точно помню. Или нет?»
Она посмотрела в ванной, в прихожей. Заглянула под кровать. Куклы нигде не было.
Игрунов лежал на кровати и наблюдал за происходящим.
— Что ты ищешь? — поинтересовался он.
— Да так. Я вчера сумку клетчатую приносила. Не помнишь, куда я ее поставила?
— А зачем она тебе?
Лариска остановилась. Повернулась к Алексею:
— Что значит — зачем? Видел или не видел?
— Нет, ты скажи сначала: зачем она тебе нужна? Я что, идиот? Я, по-твоему, ничего не понимаю? — Игрунов откинул одеяло, сел на кровати. — Кинуть меня решила, да? Одна решила денежки срубить, без меня?! Придумали вместе, а до дела дошло — меня с хвоста?
— Ты что плетешь, дебил? — прошептала Лариска. — Где кукла?
— А что, не так? Не так, скажешь? Сегодня что? Суббота! Решила прямо там с ней встретиться? Мол, в гости к дочке твоей приехала, куколку привезла. А теперь, подруга, заплати-ка мне за этот визит по полной программе! Что, не так?
Лариска подскочила к нему. Вцепившись обеими руками в волосы, заорала:
— Кукла где, урод?! Я тебя спрашиваю!
Швырнула его с кровати. Игрунов упал на больную ногу. Схватившись за ногу, завопил.
Лариска со всего маху пнула его по больной голени. Не обращая внимания на крики Алексея, процедила:
— Я тебя растопчу, гнида. В последний раз спрашиваю: где кукла?
— В м-мешках, под р-раковиной. — Игрунов вдруг начал заикаться.
Лариска смотрела на него, боясь поверить в то, что только что услышала:
— Что значит — в мешках, под раковиной?
— Я-а злился очень вчера. Ты т-тоже пойми меня — вместе договаривались. С-со злости порезал ее.
Истошный вопль вырвался из Ларискиной груди.
Выскочив на улицу, она помчалась к продуктовому рынку, где обычно стояли в ожидании пассажиров машины частников. На ходу пыталась сосредоточиться, привести мысли в порядок: «Где мы ее покупали вчера? В Сокольниках? Господи, как далеко! Но лучше туда. Лучше сразу туда, чем по всей Москве метаться. А там еще есть? Должны быть, нам же не с витрины отдали. А если еще не работает? Если он с одиннадцати? Все равно продадут! Пусть попробуют не продать — я им такое устрою! А потом успеть! Главное — успеть! Господи, только бы все получилось.»
На этот раз Наташка кинулась ей на шею со слезами:
— Мама! Забери меня отсюда! Пожалуйста, забери!
— Тебе плохо здесь, да? Все-таки плохо? — шептала Анна, целуя мокрые от слез щечки дочери.
— Хорошо. Но с тобой мне еще лучше.
— Не стоит волноваться. Обычный стресс, возникающий у детей, живущих вне дома, при свиданиях с близкими родственниками, — монотонно произнесла появившаяся на крыльце тетя Валя.
Анна с Наташей на руках подошла к крыльцу:
— Извините, можно мы одни… Вдвоем в саду немного погуляем.
— Меня предупреждали, что это нежелательно, — отозвалась та.
— Вот… Тут кое-что для вас. В знак благодарности. Вы могли бы пока посмотреть, все ли подходит.
Анна протянула большой пластиковый пакет, который держала в руке.
После секундной заминки тетя Валя взяла пакет. Произнесла:
— Хорошо. Минут десять, я думаю, можно. Надеюсь, вы понимаете, что все время должны находиться в поле зрения охранников?
— Да-да, конечно.
Тетя Валя зашла внутрь коттеджа. А Анна с Наташкой сошли с тропинки и по высокой траве направились в глубь сада, где на небольшой полянке, окруженной редкими деревьями, стояла деревянная скамейка с высокой спинкой.
— Солнышко! А теперь слушай меня внимательно, — произнесла Анна. — Я тебя заберу отсюда. Прямо сейчас заберу. Только ты должна делать в точности то, что я тебе скажу. Хорошо?
Наташка коротко, совсем по-взрослому, кивнула.
Небольшая будка со стеклянными стенами стояла рядом с раздвижными воротами. В ней сидело двое охранников. Один — тот, что повыше и покрепче, — смотрел выпуск новостей по телевизору. Другой наблюдал сквозь стекло, как Анна с дочкой играют в догонялки недалеко от скамейки.
Окон в будке не было. Распахнутые настежь двери не спасали от жары. Духота стояла жуткая.
Охранник, наблюдавший за Анной, промокнул рукавом комбинезона пот со лба. Тряхнул головой:
— Фу, жарища… Хоть бы вентилятор поставили — сидишь, маринуешься. Сань, я пойду быстренько душ приму.
— Давай. Потом я сбегаю, — отозвался его приятель. Выходя из будки, охранник бросил через плечо:
— Ты за этими хоть поглядывай.
— А чего за ними поглядывать? Куда они денутся?
— Ну мало ли.
— Ладно, иди. Погляжу.
Оторвавшись от экрана, охранник посмотрел в глубину сада.
Наташка с визгом убегала от мамы. Анна почти догнала дочку, но та упала в высокую траву. Присев на корточки, Анна принялась объяснять что-то Наташе, которая не спешила подниматься из травы. Затем взяла дочку на руки и понесла к скамейке.
Охранник снова уткнулся в телевизор.
Через некоторое время до его слуха донесся строгий голос Анны. Охранник взглянул в ее сторону.
Скамейка стояла между деревьями, спиной к будке. Девочка сидела на скамейке. Из-за высокой спинки едва виднелась Наташкина макушка.
