развеселила ее. В кино можно на целых полтора часа укрыться от пиний и сицилийских сосен, от сдвоенных крестов на календаре, от бородавки Тобиаса Брюггеманна. Она не была в кино лет десять, а все попытки Ральфа пригласить ее на мировую премьеру очередного голливудского блокбастера, натыкались на вежливый отказ. Там слишком темно, там нет усмиряющих и нейтрализующих кухонных запахов, как поведет себя в этой ситуации Ральф – неизвестно.
Думать о Ральфе и Ваське, даже в контексте убийства, кажется Мике гораздо более безопасным делом, чем думать об открывшемся ей в мансарде.
Убийство Ральфа.
Мика изводит себя поисками предпосылок, но только запутывается окончательно. Она никогда не следила за циркуляцией отношений в «Ноле», но вряд ли Ральф вызывал у Васьки острую антипатию (разве что, как ее, Микин, воздыхатель). А убивать его только потому, что ему нравится Мика, – на такое неспособна даже психопатка и истеричка.
С этой обнадеживающей мыслью Мика вскакивает в первую, идущую на Петроградку, маршрутку.
Может быть, ей все привиделось, – и дырка во лбу Ральфа, и Васькин звонок.
Вот уже полтора часа, как она должна быть на рабочем месте, а Мика до сих пор никогда не опаздывала.
Но и обнаруживала трупы не так уж часто.
Возвращаться туда, где находится тело Ральфа (во всяком случае, сейчас), выше ее сил, так что лучше уж «Ноль».
Ревшан и Резо встречают Мику известием о том, что маленький босс не завез продукты по списку, хотя должен был сделать это с утра. «Маленький босс» – кухонное прозвище Ральфа, оно произносится с гораздо меньшим почтением, чем «большой босс».
– А где он сам? – чувствуя, как заливается краской и холодным потом, спрашивает Мика.
– С утра не было. Босс всех боссов уже три раза заходил.
«Dompfaff» вот уже несколько лет переживает самый настоящий Ренессанс, со времен первых успехов десятилетней давности он разросся еще больше, превратился в огромную компанию и, не в последнюю очередь, благодаря «Нолю». Многие нужные люди, от которых по тем или иным причинам зависит благополучное функционирование «Dompfaff'а», столуются в «Ноле за поведение» и являются горячими поклонниками Микиной стряпни.
Мика могла бы извлечь из этой ситуации гораздо больше дивидендов, чем извлекает сейчас, но все это прельщает ее не больше, чем первый номер в списке учредителей «Ноля», от которого она в свое время отказалась.
– Ты опоздала, – заявляет Ревшан. – Ты еще ни разу не опаздывала.
– У меня были дела. Извините, что не предупредила. А что, босс из боссов был недоволен моим отсутствием?
Этот вопрос можно было не задавать: Клаус-Мария вряд ли выкажет недовольство, даже если Мика признается ему в тесных связях с Аль-Каидой – в отличие от «Dompfaff'a», чья деятельность зависит от десятков, а то и сотен человек, «Ноль за поведение» держится только на ее плечах.
– Ты же знаешь, что нет, – подтверждает ее мысли Ревшан.
– Вообще-то он даже не спросил про тебя. Он интересовался только Ральфом. И, представь, мы его заложили, – добавляет Резо.
– В каком смысле? – пугается Мика.
– Вчера вечером он должен был привезти продукты, ты же сама составляла список. И, представь, везет до сих пор.
Мика сама составляла список, точно. В нем, за исключением того, что можно купить в Питере, значатся морепродукты из Коимбры (Португалия), мясные деликатесы из Таррагоны (Испания) и целый садок крупной и мелкой рыбы из Неаполя. Все это перевозится самолетами и стоит немалых денег, но Клаус-Мария и Ральф всегда с готовностью идут на любые расходы, репутация «Ноля» как самого необычного ресторана в городе им дороже всего.
Бедняжка Ральф, зачем Васька сделала это?
– Он сильно расстроился, когда не застал Ральфа, – говорит Ревшан.
– Куда там расстроился, он был просто в ярости, – уточняет Резо.
– Мы сказали, что не видели его со вчерашнего дня, – говорит Ревшан.
– И никто не видел, – уточняет Резо.
Мика – вот кто мог бы пролить свет на местоположение Ральфа, но ни за что не сделает этого, как бы она не относилась к психопатке и истеричке Ваське.
– И продуктов пет, что теперь делать? – волнуется безынициативная парочка.
– Не знаю что. Сходите покурить, – вяло советует Мика. – Пока все не прояснится.
– Да что с тобой? – Ревшан и Резо ошеломлены. – В прошлый раз, когда тебе не доставили каких-то салатных перцев, ты устроила самый настоящий скандал!
– Это были не просто
– Вот видишь, ты из-за одних перцев исходила на дерьмо, а тут целый эшелон скоропортящейся рыбы и мяса, и тебе все равно. Даже Клаус-Мария переживает больше, чем ты.
– Да ладно тебе, свити, – Ревшан всегда обращается к своему любовнику именно так: «свити», что по идее должно означать
– Не приставай к большому боссу, видишь – он не в настроении. Так мы пошли курить?
– Идите, идите.
Оставшись одна, Мика несколько минут стоит посередине кухни, тупо уставившись в одну точку. Ревшан и Резо угнетали ее большим количеством несанкционированных вопросов и полудетской проницательностью, но, как оказалось, одиночество угнетает не меньше.
Телефон, с которого звонила Васька, по-прежнему недоступен.
Бедняжка Ральф.
Он любил кухню едва ли не больше, чем любил Мику, и, когда его выставляли за дверь, сидел в своем уголке на барном стуле и наблюдал за тем, как Мика священнодействует у плиты. Наверное, это всегда был один и тот же ракурс, одно и то же, редко меняющееся пространство кадра, что, если он и сейчас сидит на своем месте?
Как бы это было прекрасно, как замечательно!
Мика выходит в темный закуток перед кухней. Стул по-прежнему на месте, вот только Ральфа на нем нет. Значит, все обстоит так же печально, как обстояло полчаса и час назад, и даже двадцать секунд назад, когда Мика только распахивала дверь в предбанник.
Бедняжка Ральф!..
Пальцы Мики бегут по теплому дереву стула и – совершенно случайно – натыкаются на рычажок. Или на обломок рычажка, очень похожий на обломок велосипедного звонка из ее недавних фантазий по поводу себя,
Но этот рычажок совсем не так бесплоден, как фантазийно-велосипедный.
Мика смещает его влево, и сиденье барного стула щелкает, отодвигаясь. Внутри оказывается ящичек, на дне которого лежат блокнот и прикрепленная к нему щегольская ручка с крошечным фонариком для
