измазан кровью.
А этот — чист. Звягинцев внимательно осмотрел его и, сам не понимая почему, принялся обшаривать карманы. То, что он обнаружил спустя минуту в одном из них, потрясло его. Вернее, не потрясло. Это просто было удачей. О такой удаче и мечтать невозможно.
В верхнем кармане комбинезона лежала конфета.
«Барбарис».
Его собственная карамелька с налипшими на ней табачными крошками и кусочком оторванного трамвайного талона. Эту карамельку он сам сунул Ольге в скалах, но есть ее она не стала, побрезговала. И положила в верхний карман комбинезона. Теперь Звягинцев явственно вспомнил это. Какое счастье, что она не съела эту чертову благословенную карамельку!
Никаких сомнений — это Ольгин комбинезон. Значит, тот, в пятнах крови, — в котором она проснулась, — он был всего лишь копией, подделкой, вероломным родным братом, призванным уличить Ольгу в преступлении, которого она не совершала. От волнения Звягинцев испустил громкий пук, который слился с настойчивым стуком в дверь.
…Марк стоял на крыльце, усыпанный снегом, в расстегнутой куртке, — сама вселенская скорбь, само отчаяние.
— Входите, — сказал Звягинцев.
— Да.
Он вошел, и Звягинцев запер за ним дверь на замок. У двери, ведущей в комнату, которую занимала Ольга, стоял Коля.
— Где она? — быстро спросил Марк.
— Да вы садитесь, — Звягинцев придвинул ему стул;
— Где она? — еще раз, уже с нажимом, переспросил Марк.
— Сейчас придет доктор, нужно же освидетельствовать, — вдохновенно соврал Звягинцев.
Марк непонимающе взглянул на Пал Палыча.
— Я могу ее видеть?
— Конечно. Только чуть попозже.
Марк поднялся было со стула, но Коля угрожающе поднял подбородок: сиди и не рыпайся, скотинка. Надо сказать, что вид у охранника, несмотря на долговязость, был внушительным.
— Я не понимаю… — сказал Марк.
И тут зазвонил телефон. Звягинцев ждал этого звонка, ждал, как не ждал ничего и никогда в жизни. Но он сумел укротить себя и поднять трубку только на третий звонок.
— Это я, шеф, — услышал Звягинцев радостный бас Радика.
— Слышу.
— Докладываю Мне пришлось вскрыть «дипломат» ножом, так что замок я попортил.
— Следствие это учтет.
— Она там. Точно такая же хреновина, которая стоит у вас на столе. Там еще лежит какой-то пузырек…
— Какой?
— Сейчас посмотрю… Похоже, таблетки какие-то…
— Опиши.
— Ага. Розовые.
— Овальные?
— Да…
— Отлично. Подходите сюда.
— А кто еще, кроме меня? — удивился Радик.
Ой, дурак, выругался про себя Звягинцев, с такой башкой не в преферанс играть надо, а в городки, и то по пятницам! Но дурак сделал свое дело, и за это ему полагается медаль. Если бы он был здесь, Звягинцев расцеловал бы его.
— Подходите.
— Ладно.
Марк подозрительно посмотрел на Звягинцева.
— Что-то случилось?
— Все в порядке. Теперь можем пройти.
Коля отошел от двери, пропуская в комнату Звягинцева и Марка.
Окинув пустую комнату взглядом, Марк недоуменно обернулся к Пал Палычу:
— А где же… Где же Ольга?
— Ольга, — Звягинцев пожевал губами, — Ольга… Я же вам сказал, что ее нет.
— Очень интересно.
— А с чего вы вообще взяли; что она покончила с собой?
Вы ждали этого? Вы сами ее к этому подталкивали?
— Вы с ума сошли? — На висках Марка проступили капли пота.
— Да бросьте, Марк, — Звягинцев решил идти ва-банк. — Мне все известно.
— О чем вы? — Марк посмотрел на Звягинцева остекленевшим наглым взглядом.
— Вы прекрасно знаете о чем, Марк.
— Понятия не имею.
— Знаете, — с нажимом сказал Звягинцев. — И с этим компьютерным посланием погорячились.
— С каким посланием?
— Чеми патара гогония, надо же. И подписались именем ее матери. Хотелось все побыстрее провернуть, да? К сожалению, «дипломат» пришлось вскрыть, ведь кода вы нам не сообщили.
— Вам придется за это ответить, — тяжело подбирая слова, сказал Марк. — Тем более что ордера на обыск у вас нет, как я понимаю…
— Это не проблема.
— Это большая проблема. Ваша проблема.
— С этой запиской вы ошиблись, Марк. Впрочем, это была не единственная ваша ошибка. Самую первую вы допустили еще раньше. Она-то и оказалась роковой.
Марк прошелся по комнате, сел в кресло и закинул ногу за ногу.
— Продолжайте, Звягинцев. Любопытно послушать, какие фантазии приходят в голову отставному майору. Или вы все-таки капитан? Участковый. Специалист по пьяным дракам.
— Капитан, — с достоинством ответил Звягинцев. — Специалист по пьяным дракам. Это точно. Но и убийства видел Хотя такого циничного, какое совершили вы, — никогда.
— Да вы смеетесь! — В подтверждение своих слов Марк засмеялся сам, старательно артикулируя. — Я убил своего тестя. В своем ли вы уме? Я уже не говорю об алиби… Все это время я был в баре… Все… Все вам подтвердят. Я сидел там до половины седьмого… Так что ваша доморощенная версия по меньшей мере несостоятельна, тем более что вы ее уже высказывали в порядке рабочего обсуждения.
— Тогда, может быть, вы ее выслушаете в подробностях?
— Валяйте, — лениво сказал Марк. — Всегда интересно, что может возникнуть в горячечном воображении записного алкоголика.
— Отлично. Много времени это не займет.
— Надеюсь.
— Подробности подготовки опустим… Думаю, что это была блестящая идея, Марк, почти безукоризненная. Все это время вы спали со своей женой и слишком уж часто говорили ей, что любите ее. А потом привезли сюда. Все гениальное просто: натолкнуть Ольгу на мысль, что она сумасшедшая, что она идет по стопам своей безумной матери, сломить ее и тоже довести до самоубийства. А попутно устранить ее отца. Вернее, даже не попутно. Ради Шмаринова все это и задумывалось.
Шмаринов был целью, а его дочь — средством, лучше не придумаешь.
Больше всего Звягинцеву хотелось ударить этого подлеца, но он сдержался. И, остановившись перед Марком, продолжил:
— А всего-то и нужно было, что запастись сообщницей.
