помогла поднять его империю общепита. Именно Кравчук привел се в группу и представил “финансовым гением”. Именно она с сонным лицом отражала натиск жаждущих получить зарплату: “Деньги еще не переведены на счет, нужно подождать”, “Вы же знаете, наш банк пал жертвой августовского кризиса, делаю все возможное, нужно подождать”, “Закрываю баланс за квартал, нужно подождать”…
– А какое отношение ко всему имеет Регина? – спросила я.
– Ну, откуда же я знаю? Меня эта сучка интересует только в контексте бабок, которые я честно заработала.
– Да, конечно…
– Из-за этих дур-актрис все разваливается, а как все здорово начиналось! Сорвали праздник, именины сердца… Уже за одно это не мешало бы их грохнуть, сволочей!
– Твои пожелания уже учтены.
– Да. Придется теперь подыскивать другую работенку. Не такую непыльную.
– Ну, групп много, подберешь себе подходящую.
– Да ты с ума сошла! Кто же меня возьмет? Это ведь только душка Братны мог взять на телефоны отставную стриптизерку. Я, конечно, особым интеллектом не изуродована, но кое-что пока соображаю.
– Да, пожалуй. Я пойду.
Но уйти – вот так, просто, – из комнаты, которая пропитана духом Братны, которая так поразила меня в мой первый приход сюда? Я больше никогда не услышу этот запах дорогой кожи, призрачных наркотиков, крепких духов, неизвестно кому принадлежащих; не увижу мягкий ворс ковров, гобеленовые шторы на окнах, вереницу кинематографических наград. Теперь даже они не могут спасти Братны…
– Так ты уходишь? – нетерпеливо спросила Светик.
– Да.
– Ну, удачи тебе. – Голос Светика уже подталкивал меня к выходу.
Оставаться на студии дольше не было смысла. Как не было смысла возвращаться в особняк Полянского. Я была почти уверена, что третье убийство – это из ряда вон, это откровенный вызов. Оно получит гораздо больший резонанс, чем убийство никому не известной, давно забытой актрисы Фаины Францевны Бергман. Марго была величиной, Марго была одной из небожительниц, а смерть обитателей Олимпа всегда вызывает переполох на земле. Лапицкий наверняка там. И он не выйдет оттуда, пока не выжмет максимум улик. Я прекрасно знала методы работы капитана. Он не будет гнушаться ничем, если понадобится, он применит к потенциальным подозреваемым третью степень устрашения, он вырвет из их глотки любые показания. И сделает это без свидетелей. Вернувшись в свою квартирку в Ясеневе, я сразу же включила телевизор. Если убийство Марго – безумная правда, о ней поторопятся сообщить. Сообщить поторопились: информация об убийстве Марго последовательно прошла по всем каналам, я увидела особняк, снятый с разных точек и в разных ракурсах: только это могли сейчас предложить репортеры всем жаждущим телезрителям. Вовнутрь не допускали никого, так же как никого не выпускали из особняка. Одному из ушлых корреспондентов (я сразу же узнала лысину Александра Островского, специалиста по маньякам) повезло больше других: он сумел снять интервью со следователем, неосмотрительно выползшим на крыльцо подышать сырым декабрьским воздухом. Ничего внятного следователь – молодой человек в очках с устрашающими линзами – не сказал. Но некоторые детали все же прояснились: группа все еще находится в особняке, и выпускать их оттуда никто не собирается до выяснения обстоятельств дела. Узнаю тебя, Костик Лапицкий, подумала я, наверняка ты применяешь запрещенные приемчики психологического воздействия, рядом с которыми обычная пыточная “ласточка” и прочие прелести дознания просто меркнут. Насмотревшись репортажей и комментариев к ним до одурения, я села за телефон. Умиротворенная кокаином Светик безропотно выдала мне номера съемочной группы, которые я начала добросовестно пробивать: должен же откликнуться кто-то, кто расскажет мне о происходящем из первых рук. Телефоны одиноких волков группы либо молчали, либо бубнили механическими голосами автоответчиков. Домочадцы же всех остальных испуганно шептали нечто невразумительное: они задерживаются на съемках; когда будут – неизвестно, скорее всего заказана еще и ночная смена.
Ночная смена.
Я вполне могла представить себе эту ночную смену: беспардонное дожимание свидетелей, некорректные очные ставки, наглые провокации: арсенал Кости Лапицкого отличается завидным разнообразием. Я почти не сомневалась, что спустя несколько часов половина группы скажет, что это именно она убивала, а другая половина радостно сообщит, что подавала инструменты убийце… Проведя бессонную ночь и выслушав в утренних программах все то, что было в вечерних, я отправилась в особняк Полянского.
…Едва приехав туда, я сразу же затерялась в толпе зевак. Многочисленные поклонники Марго уже успели подсуетиться: чугунная ограда особняка перед входом была завалена цветами, постоянно гаснущими на декабрьском ветру свечами и портретами кинозвезды. Телевизионных групп уже не было, из чего я сделала вывод, что особняк пуст и первая стадия расследования закончилась. Из обрывков случайно подслушанных разговоров удалось составить общую картину сегодняшней ночи и раннего утра: съемочную группу отпустили только в семь утра, да и то не в полном составе.
Братны появился около восьми в сопровождении нескольких человек в штатском, посажен в машину и увезен: репортеров к нему так и не допустили. Та же участь, видимо, постигла и Леночку Ганькевич: в многочисленных, но отрывочных репликах она проходила под кодовым именем: “еще какая-то девушка в дубленке”, ее тоже вроде повязали, а это что, и есть убийца? Что вы говорите! Вообще ходили слухи, что там был какой-то бешеный роман, надо же, а такая молоденькая, она вроде жена режиссера? То ли жена, то ли постоянная любовница, а он шашни с актрисой завел да еще старше себя, режиссеры всегда это делают, пользуются служебным положением, ни на что не смотрят, сплошной бардак. “А она в наручниках была, не знаете?” – “Что же вы кровожадный такой, мужчина, – обязательно наручники, вы еще скажите – в наморднике и под дулом пистолета! Просто провели к машине, и все. Жуткая история… У этого режиссера, говорят, на съемках еще два убийства было или три… Причем убивали только женщин, мужчин не трогали. Как же она заставила себя втравить в эту историю. Марго? Умная ведь была дама и актриса хорошая! Что вы, великая! Я в прошлом году был на ее творческом вечере… Эта девушка ни при чем, уверяю вас. А вот Марго, она была женой какого-то бизнесмена, которого еще раньше убили. Да не женой, а любовницей… Да какая разница?.. Не скажите, большая, – жену как захотел, так увидел, а любовницу как увидел, так захотел, ха-ха… Это шутка такая, один мой приятель сочинил, когда его и жена, и любовница бросили. Вы не помните этой истории, как же, о ней вся Москва говорила! Самого-то убили, а у актрисули остались концы его зарубежных счетов, они же все сейчас за границу гонят, эти наши бизнесмены, бешеные миллиарды из страны вывозят, тут жрать нечего, а они пухнут… Стреляют их, и правильно стреляют! Надо, чтобы всех перестреляли, тогда вздохнем свободнее!.. Так что зарубежные счета, мужчина? Были счета и право наследования капитала тоже. Может быть, она сама своего бизнесмена того… Как же у вас язык поворачивается такое сказать, она же актриса! А что, актеры не люди, что ли? А люди гибнут за металл. И убивают только из-за денег, во всяком случае, в нашей долбаной стране…
Но выслушать все определения, дополнения и обстоятельства до конца я так и не успела.
И сообразить, что произошло, – тоже.
Это было почти неуловимое движение, легкое касание, – и на моем левом запястье щелкнули наручники.
– Тихо, – голос над ухом был таким же легким и неуловимым, – дергаться не рекомендую.
– Куда уж дергаться с такими дивными браслетами, – не поворачивая головы, сказала я.
– Тогда организованно выходим. Как будто ничего не произошло.
– Как будто ничего не произошло – это сильно сказано.
Я наконец-то повернула голову и увидела того самого молодого человека, кроткого следователя, очки которого мелькали в криминальной сводке вчера вечером.
Оперативно. Именно так нужно хватать подозреваемых в соучастии – без шума и пыли. Похоже, что сам Костя санкционировал такой нежный захват, но дельце доверил обстряпать младшему братцу, черту очкастому. Все справедливо, нас с очкариком не связывают длительные дружеские отношения, совместные аналитические построения в малогабаритной ванной и весьма насыщенная ночь на спальнике вприкуску с драной простыней…
Спустя минуту мы уже выбрались из толпы, и я едва поспевала за долговязым цербером правосудия.
