экспонатом где-нибудь в музее антропологии”. Или: “У вас изысканная линия рта, Y, вы вполне могли бы устроиться моделью флакона где-нибудь в модном парфюмерном доме”.
– Не получится, – вполне серьезно сказал Макс.
– Отчего же?
– Я теперь невыездной. В прошлом году депортировали из Германии, так что теперь Шенген в ближайшие три года мне не светит.
– За что же депортировали?
– За пьяную драку и дебош в одном портовом кабаке в Киле.
Бедная Карпик, ну ты и выбрала себе дружка! Драка в портовом кабаке, час от часу не легче…
– Это вы там заполучили? – Антон коснулся своей щеки, намекая на шрам Макса.
– Нет. Была другая пьяная драка. В Зебрюгге. Это Бельгия Вы были в Бельгии?
– В Бельгии? – Антон оживился. – Был, конечно. Два года назад, и даже в том же Зебрюгге. На конгрессе нейрохирургов. Бывают такие совпадения!
– Вот и я там был два года назад. Как только мы с вами не встретились? – осклабился Макс. – Пропустили бы по рюмашке.
Слушать Макса было невыносимо. Но мне нравилось смотреть на него. Крупная голова, прижатые к черепу уши и этот шрам… Такого нужно депортировать отовсюду. В шею гнать из хлипкой избушки цивилизации. Его стихия – медвежьи углы, открытые моря и маленький островок где-нибудь у развилки женских бедер… Он очаровал Карпика, это понятно. Но почему сама Карпик вертит им как хочет? Вопросов, как всегда, больше, чем ответов. И главный вопрос – в какой лодке сейчас сидит убийца?..
– Вы когда-нибудь охотились на тюленей, Макс? – Антон расчищал все подступы к приближающейся охоте.
– Было дело.
– И как?
– Тяжелая работа. Вымотаетесь так, что мало не покажется.
– Вымотаемся?
– Главное – не просто завалить зверя. С этим проблем обычно не бывает. Нужно его еще разделать и притаранить на судно.
– Это так сложно?
– На бойне были?
– Не приходилось.
– Тогда и объяснять не буду. Сами все увидите.
– Мне кажется, эти самые тюлени – слишком унизительная мишень для настоящих охотников, – вклинилась в сугубо мужской разговор я.
Антон посмотрел на меня с заинтересованным удивлением, а Макс – с легкой снисходительностью.
– Это почему же, дамочка?
Уничижительное Максово “дамочка” задело меня, странно он разговаривает со мной, как будто и не было вчера никакого знакомства, как будто и не было вина в плетеной бутыли… Но я решила не проявлять ненужных эмоций. Мне они еще пригодятся. А сам Макс для меня – пустое место…
– Слишком неповоротливы, – сдержанно ответила я.
– Это вы, я вам скажу, “В мире животных” насмотрелись. Или любили посещать какой-нибудь дельфинарий по воскресеньям. Тюлень в природе, несмотря на то, что тянет на триста-четыреста килограммов, довольно юркое существо. Что-то типа блохи. Я уж не говорю о ларге или бельке. Так что вы сначала в него попадите.
– А вы сами не будете стрелять? – осторожно спросил Антон.
– Переводить пули на животных – интереса мало. – Макс мотнул головой, и шрам на его щеке угрожающе задрожал. – Так что считайте, что я свою квоту выбрал…
– А есть здесь еще что-нибудь, кроме тюленей? – В нейрохирурге заговорил юный натуралист.
– Кое-что. По берегу медведи бегают. Видели, берег какой? На сотни километров ни человека, ни жилья. Только медведи и водятся. Есть, правда, недалеко островок один, сплошные скалы. Святого Ионы называется. Так вот, там птички, кайры. Яйца – радость дальтоника: скорлупа зеленая, а желтки красные… Их там тысячи, если не миллионы. Ну, и чайки. Птичий базар, одним словом.
– А что-то еще есть на этом острове?
– Еще есть метеостанция. Безлюден, правда. Работает в автоматическом режиме. Вот и все, собственно. А теперь давайте-ка заткнемся. Поскольку прибыли.
…Это было грандиозное зрелище.
Одно из самых потрясающих, которые я только видела в своей жизни. Когда бот вывернул из-за мощной льдины, перед нами предстало относительно ровное пространство, усыпанное осколками льда. Я не знала точно, сколько метров нас отделяют от этой колонии льдов, – море и здесь играло с нами в сумасшедшие игры, оно преломляло свет, делало его живым, а льды дышали и двигались. Я не удержалась и сняла очки: сразу же заломило в глазах. Поседевшие, разбитые солнцем осколки льда оказались тюленями. Их было несколько сотен, может быть, тысяча, – они лежали на солнце, на высоком солнце, которое пыталось пробиться из-за туч и иглами прожигало лед. Вся эта огромная, колышущаяся масса тюленей была зеркальным отражением небесной схватки. Ее точной земной копией. В тех местах, куда не попадали солнечные лучи, тюлени казались вырезанными из плотного картона, их четкие силуэты завораживали. Там же, где солнце топило лед, – они и были льдом, почти невидимой ажурной сеткой, общим планом.
Над тюленьей массой стоял гул, тот самый гул, который все мы слышали ночью. Только теперь он не был таким однородным, в нем, как в огромной аэродинамической трубе, господствовало несколько основных звуков. Тонкий крик, похожий на плач обиженного ребенка; утешающий глуховатый рык мужчины…
– С ума сойти, какая красотища, – тихо сказал Антон.
– Зрелище ничего себе, – подтвердил Макс. – Не для слабонервных…
– А они не боятся человека? – глупо спросила я. Сейчас Антон вскинет свой карабин, и вся эта мистерия закончится, все это хрупкое равновесие нарушится…
– Пока не боятся. Пока не выстрелили в первого попавшегося.
– А что будет потом?
– Голубей видели? – спросил у меня Макс.
– А при чем здесь голуби?
– Видели, как они снимаются, стоит только их вспугнуть? Так вот, здесь то же самое, с поправкой на комплекцию. Но ближе чем на тридцать метров подходить не стоит.
– Почему?
– Попрыгают в воду, пойдет волна, да здесь еще к тому же и льды. Бот устойчивый, но с низкими бортами. Зальет, потом не отхаркаемся.
– А как же… Как же их тогда перевозить? – Первый шок от встречи с тюленями прошел, и теперь Антона интересовали технические детали операции: даже издали тюлени выглядели весьма внушительно.
– Да просто. На льдине свежуем, мясо в одну сторону, шкуры в другую. Разделываем по мере возможности. И – в бот.
– Такую тяжесть? – Антон осторожно похлопал бот по бортам.
– Этот бот полтонны груза смело выдержит… Ну что, готовы?
– В общем, да, – неуверенно сказал Антон и так же неуверенно поднял карабин.
– Старайтесь попасть в голову. Все остальное – перевод пуль. Там один только слой жира сантиметров восемь, не меньше. Застрянет, и никакой пользы…
– А вы, Ева? – спросил у меня Антон.
Я молчала. У меня не было никакого желания принимать участие в охоте, больше похожей на тяжкий труд в государственной бойне. Эта идея не вдохновляла меня с самого начала, а теперь, после красочных описаний инструктора по разделке туш, это выглядело совсем уж отвратительно. Хорошо, что Карпик не поехала, вдруг подумала я, можно только представить себе, как выглядела бы тринадцатилетняя девочка,
