исполнению:
— Мы разберемся, на чем закончатся права начальников отдела, скорее всего, они будут подписывать информационные тексты. А теперь у меня к вам будет другой вопрос, Петр Тихонович. А почему нужно разбирать торпеды до последней детали при ремонте? Разве нельзя найти неисправный узел и его заменить? Вот часы. Если они не ходят, я иду к мастеру в мастерскую, он их вскрывает, смотрит, заменяет пружинку, берет с меня деньги — и весь ремонт. А вы все разбирать! Когда начнется война, нам нужны будут тысячи торпед, а вы крутитесь около одной по четыре человека жопа к жопе, извините, в течение суток. Неужели нельзя совместить операции, исключить повторы, нужно чтобы торпеда двигалась в цехе, как по конвейеру. Специалисты подходят, что-то проверяют, без больших перекуров и т. д. А почему их вообще нужно готовить? Почему их нельзя сразу заправлять энергокомпонентами и отправлять на корабли? Они же после ремонта.
Тихоныч думает и отвечает дипломатично, что, дескать, ученые люди занимаются разработкой торпед, и что, дескать, умные люди, должно быть, разрабатывают технологию их ремонта и приготовления к выстрелу. А мы что? Что нам напишут, то мы и делаем.
— В этом вы правы, — отвечал Бродский, — что везде нужны умные люди. Но свои предложения вы даете промышленности?
— Конечно, мы им все говорим, когда они приезжают для оказания помощи. И по инструкции, и по технологическим процессам.
— Здесь не разговоры нужны, а предложения флота, четко сформулированные и резко поставленные. То, что вы говорите за столом при разливе, забывается, как только они купят здесь рыбу и обратный билет. Должны быть журналы, куда заносятся все предложения. Начальник цеха должен докладывать их начальнику арсенала ежемесячно. В этом ваша главная задача, а не в том, чтобы слепо следовать инструкциям. Их, конечно, нужно исполнять. Я не думаю, что в Москве сидят одни дураки, но они без информации. Спокойно сидят. Я как-то был на сборах в институте, так увидел там подушечку, приколоченную к стенке. Спросил, зачем это. Мне продемонстрировали, как с ее помощью удобно подремать после обеда. Между прочим, в отделе эксплуатации торпедного оружия. Эта деталь застряла в голове Германа Лебедева и, когда спустя 15 лет он был назначен начальником отдела эксплуатации в институт, увидел этот гвоздик на стене над стулом и рассказал о его назначении уже новому поколению сотрудников отдела, то старожилы со смехом подтвердили эти слова. Не будем называть автора этого изобретения. Его уже давно нет в живых. Между прочим, это был весьма деловой человек.
— Ну ладно, здесь Алексей Алексеевич Лелеткин вас перебил, и мы немного уклонились. Какие еще есть претензии к работе МТУ?
— Во-вторых, — продолжал Тихоныч, — замучили нас доработки торпед. Только выполним план, выкатим торпеды из цеха, как поступает команда о необходимости срочно произвести дополнительные работы по извещениям. И куча номеров — торпед и извещений. И здесь все — и мелочи, на которые и внимания можно не обращать, и важные вещи, особенно по практическим торпедам. Мне кажется, товарищ начальник, нужно дорабатывать только в процессе ремонта и если что-то уже особенно чрезвычайное. Кто-то должен за этим следить…
— Следить за этим должен начальник ОТК, а вот насчет доработок нужно поставить вопрос в другую плоскость. Доработки должен делать завод. Это их брак. Пусть приезжают бригадой, мы им выделим рабочее место — устраняйте свой брак.
Все закивали головами и заговорили хором: «По кислородной торпеде уже пять томов извещений об изменениях… Пишут все подряд: и что заменен шрифт на ящике с деталями, и что заменен материал пробок клапана из-за растрескивания. Разница есть, но можно и не заметить…»
— Владимир Андрианович, — обратился Бродский к начальнику торпедного отдела, — давно пора в этом вопросе поставить точку. Подготовьте доклад в Москву. Срочно. Ну и дальше, Петр Тихонович, очень интересный разговор у нас с вами получается.
— В-третьих, товарищ начальник, это запасные части, комплектуют их как-то непонятно. На десять ремонтов, на двадцать, на пятьдесят. И присылают то, что у них завалялось, девать некуда. Хоть сразу на свалку, в металлолом. А нужного нет.
— С ЗИПом вопрос сложный. Пройдемте-ка в вашу кладовую цеха. Посмотрим ваш учет, что ходовое, что не очень, что годами лежит. Петр Рыбаков занервничал и что-то шепнул Гене Стафиевскому. Тот незаметно, задом-задом рванул к выходу — там кладовая ЗИП. Пока вся группа руководящих товарищей маневрировала между торпедами, на кладовке уже висел амбарный замок, а Стафиевский, не моргнув глазом, докладывал, что кладовщица будет через час, — недавно отпросилась домой, благо дом рядом, покормить ребенка. Коль скоро все находились у «входа» в спецгруппу, Бродский решил сделать перерыв в беседе с Полтарецким.
Он подошел к выгородке, откинул черную материю и оказался в спецгруппе. Десяток мичманов уже с час стояли по стойке «смирно!» вдоль торпеды в напряженном ожидании.
— Здравствуйте, товарищи, чем занимаетесь? — Народ напряженно молчал. — Ну вы что: готовите торпеды или просто так стоите? Это что за торпеда? 53–56 или 53–58? Ясно, 53–58.
Из обрывков фраз, выжатых из стойких торпедистов, Бродский, наконец, установил, что все они ждали его, чтобы отвечать на его вопросы.
— Так, — сказал начальник МТУ, — а какие вопросы я должен вам задавать? Народ напряженно молчал. Кто-то сказал, что о сроках хранения, кто — о встречающихся дефектах.
— Нет, — Бродский оглядел строй, — я задам один вопрос и хочу услышать от каждого из вас ответ. Скажите, почему почти 15 % кислородных практических торпед при проведении стрельб мы теряем? Ну, начнем, кто смелый? — Народ упорно молчал и смотрел на своего шефа Лешу Лелеткина, словно испрашивал разрешение на исповедь. — Ну, давайте вы, товарищ Сухинин, что вы думаете? — глаза Сухинина забегали то на Лелеткина, то на Бродского как дуло автомата.
— Считаю, что ремонт плохой, — наконец выдавил вспотевший мичман.
— Ремонт плохой? Но вы же после них все проверяете и все устраняете. Ведь так? Для этого вас сюда и назначили.
— Так мы, — молвил вспотевший мичман, добровольно залезший в западню, — много дефектов вскрываем, может, что и пропускаем.
— Выходит, по-вашему, дай приготовленную Вами торпеду другому торпедному расчету, он там черта найдет? — Народ протестующе молчал. — А если нет, зачем ее проверять после ремонта? Я имею в виду — хорошего ремонта. Может, нам стоит содержать торпеды в степенях готовности, например № 1, 2, 3. В первой степени готовности торпеду перед подачей только заправляют энергокомпонентами. Во второй что-то проверяем из числа нестабильных параметров. В третьей объем работ побольше, но не сутки же. Над этим нужно думать. Это, собственно, второй вопрос, который я приготовил для вас, но если вы хотите, что бы он был первым, возражать не буду. Я жду конкретных предложений в форме проекта «Инструкции по содержанию торпед в степенях готовности» и срок Вам для этого, товарищ Лелеткин, три месяца. Вот я вас, кажется, и загрузил, как пообещал в начале. На Петра Тихоновича зуб не точите. Все это было задумано мною давно. Но продолжим разговор. Товарищ Силкин, а вы что скажете? — Тот после такого оборота дел почувствовал себя как на эшафоте, гладил рукой торпеду и мямлил, что нас-де сегодня первый раз спрашивают, всегда нам рассказывают, товарищ начальник. — Ну, расскажите о том, что Вам рассказывают. — Силкин не мог ничего вспомнить, но потом его осенило.
— Ищут плохо, по-моему. Что там фонарик на торпеде, с гулькин нос, надо бы радиоотметчик, что на убитых китов ставят. Он небольшой, мне свояк рассказывал.
— Это уже интересно, — подумал Бродский, — вы мне поподробнее у свояка узнайте про радиоотметчик, кто делает, какие размеры, вес. На торпеде средства обнаружения действительно неважные, я согласен. Так, дальше кто? Овчинников? Что скажете? — Бродский знал всех мичманов по фамилии не столько как специалистов группы, а как участников строительства дома МТУ. Жить народу было негде, вот и организовали строительство хозспособом. Мысль Бродского переключилась на строительство.
— Товарищ Рыбаков, не кажется ли вам, что в цеху тесновато, надо расширяться. Ждать, когда завершат строительство нового цеха — задохнемся. Подумайте о расширении цеха и доложите через недельку. Ну, так как у нас с причинами потопления, товарищ Овчинников? — Используя паузу в опросе,
