активное участие во всемирных выставках с разнообразным ассортиментом своих изделий, международное жюри всегда высоко отзывалось о наших промышленных успехах. Экспертиза всемирных выставок показывала, что по качеству многих товаров, например, изделий бумагопрядильного и бумаготкацкого производства, парчи, глазета, кумача, изделий из серебра и золота, Россия не только не уступала другим странам, но и превосходила их.
Символом русского предпринимательства XIX века стала семья старообрядцев Морозовых. Родоначальник семьи Савва Васильевич Морозов (1770–1862), крепостной помещика Н. Г. Рюмина, прошел длинный путь от пастуха, извозчика, наемного ткача на фабрике Кононова до владельца собственного шелкоткацкого заведения в селе Зуево Богородского уезда в 1797 году. В 1820 году Савва Морозов вместе с сыновьями выкупается на волю за 17 тысяч рублей. В 1820-1840-е годы Морозовы создали четыре хлопчатобумажных фабрики, которые уже тогда оценивались в 200–300 тысяч рублей. Во второй половине XIX века фабрики вырастают в четыре огромные фирмы: «Товарищество Никольской мануфактуры Саввы Морозова сын и К», «Товарищество мануфактур Викулы Морозова с сыновьями в местечке Никольском», «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры», «Товарищество Тверской мануфактуры бумажных изделий». Перед революцией собственные капиталы семьи составляли более 110 миллионов рублей, на предприятиях Морозовых 54 тысячи рабочих производили продукции примерно на 100 миллионов рублей.
Другим ярким выразителем русского предпринимательства XIX века была семья предпринимателей Мальцевых. Ее основатель Василий Мальцов создал свой первый стекольный завод еще в 1724 году. Следующие представители Мальцевых Аким и Фома построили ряд стекольных заводов и парусно- полотняных предприятий. Сын Акима Иван Мальцов купил металлургический завод в селе Людинове.
Возникает целый мальцовский промышленный район (смежные уезды Орловской, Калужской, Смоленской губерний), который уже руками замечательного русского предпринимателя Сергея Ивановича Мальцева превращается в центр российского машиностроения. На мальцовских предприятиях были изготовлены первые в России рельсы, паровозы, пароходы, винтовые двигатели. В 1875 году С. И. Мальцов организовал акционерное общество, включавшее около 30 предприятии — чугуно- и сталелитейные, стекольные, фаянсовые, механические, а также ряд других производств — лесопильное, кирпичное, полотняное, бумажное.
В целом темпы развития русского предпринимательства в XIX веке были просто поразительны. С 1802 по 1881 годы численность фабрик (без мелкого и кустарного производства) увеличилась с 2 423 до 31 173, а численность рабочих с 95 тысяч до 771. Только за 1804–1863 годы (даже при наличии крепостного права) производительность труда увеличилась почти в пять раз.
ЯРМАРКА КАК СЕРДЦЕ РУССКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
Мы уже рассказывали, что торговля Древней Руси носила в значительной степени ярмарочный характер. Конечно, по мере времени возникло много и других форм торгового предпринимательства, но эта традиция ярмарок стала сердцем русского предпринимательства, ибо ярмарки были для России своего рода биржами.
Было в России место, куда ежегодно в августе со всех концов страны и света стекалось огромное количество людей. Загодя плыли сюда баржи и пароходы, тянулись поезда, бессчетные обозы и караваны… В сказочный срок возникали магазины, лавки, склады, трактиры, гостиницы, театры, цирки, балаганы…
Место было выбрано очень удачно при впадении Оки в Волгу и называлось Нижегородской Макарьевской ярмаркой, а в просторечии — Макарием, или Макарьевской.
Кого здесь только не было — русские промышленники и купцы, маклеры и агенты, кяхтинские торговцы чаем, армяне, торгующие калмыцкими тулупами, хивинцы и бухарцы с хлопком, немцы, англичане, французы, индийцы, местные кустари, крестьянские коробочники и офени со своим товаром.
Здесь можно было купить или договориться о покупке любого товара, производимого в России, заключить сделки — от небольшой до многомиллионной суммы на долгий срок, наряду с крупно оптовой торговлей была и мелочная — розничная, разносная.
Ярмарка товаров была одновременно и ярмаркой-смотром всех творческих сил, технических новинок, тут же рождалась предприимчивость, сколачивались артели, товарищества.
Ярмарка была самым чутким барометром экономической жизни и ее надежным регулятором. Именно здесь формировался баланс между спросом и предложением, производством и потреблением главных российских продуктов. На ярмарке отдельные, самостоятельные части, отрасли, виды деятельности гигантского хозяйственного механизма России связывались в одно целое, координировались, получали общественное признание или недоверие, определялись и направления развития по крайней мере на год вперед. По своему значению и размаху ярмарка могла быть сравнима только со всемирными выставками, часто опережая и их по масштабу торговых оборотов.
Нижегородская ярмарка, корни которой уходят в глубокую старину, задавала тон 18,5 тысячам местных ярмарок, существовавших во все времена года по всей России в семи тысячах населенных пунктов и игравших там роль такого же экономического регулятора и распределителя местного сельского хозяйства, ремесел и промышленности. Одна ярмарка следовала за другой, перерастала в третью — на Николу, на Спас, на Успенье, на Покров в губернских, уездных, штатных и заштатных городах, а также в больших селах и при монастырях. Зимой Сибирская ярмарка в Ирбите, осенью Крестово-Ивановская в Пермской губернии, весной Алексеевская — в Вятской, летом — Караванная в Казанской и много, много других. Нижегородская ярмарка, прошумев шесть положенных недель в сентябре, как бы переезжала в Москву, где до конца месяца продолжался макарьевский торг и съезд покупателей, часто называемый вторым Макарием. Столь оригинальное и оперативное решение многих проблем было исторически обусловлено свободным, инициативным характером развития хозяйства в России, чуждым централизму и административному нажиму. Для русских предпринимателей ярмарка была одной из самых понятных, доступных и привлекательных форм хозяйственного общения, развивавшихся в рамках народных традиций и обычаев, в основе которых лежала крестьянская Русь.
ПОСТРОИТЬ ХРАМ
Мечтой жизни большей части русских предпринимателей было желание построить храм. Пройдитесь по старым русским городам — на каждой улице по церкви, а то и больше, и возведены они преимущественно на добровольные пожертвования купцов и промышленников. Так в сознании русского человека отражалась идея искупления за богатство, которое всегда связано с грехом.
Русская православная народная этика (имеющая, как это ни кажется парадоксальным, еще дохристианские корни) создавала атмосферу почитания идеалов добра, души, справедливости, правды и нестяжательства. Суть его заключалась в преобладании духовно-нравственных мотивов жизненного поведения над материальными. Народное понимание нестяжательства: «Лишнее не бери, карман не дери, души не губи» или «Живота (богатства) не копи, а душу не мори». Отсюда ясно, что дало основание Ф. М. Достоевскому писать, что русский народ оказался, может быть, единственным великим европейским народом, который устоял перед натиском золотого тельца, властью денежного мешка. К богатству и богачам, к накопительству русский человек относился недоброжелательно и с большим подозрением. Многие в народе считали, что любое богатство связано с грехом. «Богатство перед Богом большой грех». «Богатому черти деньги куют». «Пусти душу в ад — будешь богат». «В аду не быть — богатства не нажить». «Копил, копил, да черта купил».
Справедливо отмечает писатель В. Белов, что «в старину многие люди считали Божьим наказанием не бедность, а богатство. Представление о счастье связывалось у них с нравственной чистотой и душевной гармонией, которым, по их мнению, не способствовало стремление к богатству».
Православному русскому человеку была чужда идея стяжательства, богатства ради богатства —
