одном из них скомканную обертку от буррито. В нагрудном кармане куртки он нашел с полдюжины леденцов, шелуху от семечек, судафед и фенатол в таблетках и три маленькие белые морские ракушки. Священник задумался. Он представил себе, как живет эта девушка, перебиваясь случайными заработками. Как она нашла эти ракушки. Как, поиграв ими, решила оставить их у себя. Он засыпал в машину стиральный порошок и установил режим — стирка в горячей воде. «Не повредит, — подумал он. — Лучше отстирается. Вот оно, очищение».
Зазвонил телефон. Священник покосился на определитель номера, который в девяноста процентах случаев сообщал ему: абонент неизвестен. После четвертого звонка включился автоответчик: «Вы позвонили отцу Дональду Коллинзу из католической церкви Святого Иосифа в Норт-Форке…» — священник подумал, что его голос звучит слабо и невыразительно, и это вызвало у него мимолетную досаду — после чего раздался более звучный голос: «Здравствуйте, говорит отец Уильям Батлер. Я звоню по поручению епископа Трэйси. Он попросил меня заняться историей с видением Девы Марии в вашем городе…» Отец Коллинз снял трубку:
— Да, — сказал он, — я слушаю.
— Отец Коллинз?
— Да, это я.
— Билл Батлер.
— Да, отец Батлер.
— Мы не встречались с вами раньше?
— Не думаю. Может быть.
— Мне знакомо ваше имя.
— Есть другой отец Коллинз. Он работает на федеральном уровне.
— Это не вы?
— Меня зовут Дональд Коллинз.
— Значит, мы не знакомы.
— Полагаю, нет. Имя Билл Батлер мне незнакомо. Хотя у меня скверная память на имена.
— У меня тоже.
— Вы хотели поговорить со мной?
— Эта девушка, там, у вас. Я звоню насчет нее. История просочилась в газеты.
— Это меня не удивляет, — сказал отец Коллинз. — Сегодня с ней в лес отправилось около тысячи человек. Я сам собирался позвонить вам завтра.
— Вы бы меня не застали. Завтра утром я буду в Норт-Форке. Где вас можно найти, отец Коллинз?
Отец Коллинз почувствовал в тоне собеседника скрытый упрек за недостаток активности. Отец Батлер разговаривал с ним свысока. Этот человек был явно старше и мудрее.
— Где меня найти? — переспросил отец Коллинз.
— Где мы можем переговорить?
— В церкви, я полагаю. Где-нибудь в девять тридцать. В любое время после девяти тридцати. В восемь я должен быть в тюрьме и в течение часа принимать исповедь.
— В тюрьме?
— Да.
— В городе есть тюрьма?
— Так штат пытается обеспечить лесорубов работой.
— Где находится церковь?
— У светофора поверните налево. Это единственный светофор. Церковь через два квартала.
— Повернуть налево у светофора.
— Норт-Форк-авеню.
— Если я опоздаю, значит, я задержался в дороге.
— В любом случае я буду ждать вас у себя в кабинете. У меня достаточно бумажной работы. Если вы задержитесь — не проблема, мне есть чем заняться.
— Так вы сказали, там была тысяча человек?
— Да. Хотя я в этом не уверен.
— Кто вам это сказал?
— Это только слухи. Скорей всего это преувеличение. Норт-Форк маленький, болтливый городишко. Думаю, там было не больше сотни человек.
— Я никогда не был в Норт-Форке в штате Вашингтон.
— В основном здесь занимаются заготовкой леса. Вернее, так было раньше. До того как построили тюрьму.
— Звучит мрачновато.
— Да, веселого мало.
— Наверняка такое соседство сказывается на городе.
— Город и до тюрьмы бы не в лучшем состоянии. Кроме того, вы не поверите, но за год здесь выпадает восемьдесят пять дюймов осадков.
— Я прихвачу плащ. Значит, после девяти тридцати.
— И резиновые сапоги.
— Без них никак?
— Если не хотите весь день ходить с мокрыми ногами.
— Мы куда-нибудь пойдем?
— В лес. Там, где ей являются видения. Примерно две мили ходу.
На другом конце провода воцарилось молчание. Отец Коллинз не стал заполнять паузу.
— В прошлом году, — вздохнул отец Батлер, — мне пришлось разбираться с одной историей: девушка рядом с городом Якима слышала голос Пресвятой Девы, он раздавался из оросительного канала на краю вишневого сада. Там была жуткая холодина, у меня просто зуб на зуб не попадал. Градусов двадцать[22]. Думаю, у вас будет полегче.
— Сорок градусов[23] и промозглая сырость, по моему скромному мнению, куда хуже двадцати в сухом климате. Здесь вы продрогнете до костей.
— Вы меня не радуете. Ладно. Теперь я знаю, к чему готовиться.
— Мне просто хотелось, чтобы вам было комфортно.
— Что-нибудь еще?
— Она совсем юная, — сказал отец Коллинз. — Подросток. Совсем ребенок, так что не удивляйтесь.
— «И малое дитя будет водить их…» — откликнулся отец Батлер.
— Вот именно, — сказал отец Коллинз. — Не будьте с ней слишком суровы.
Он повесил трубку и невольно принялся напевать старый гимн воббли [24] «На чьей ты стороне?», задавая себе тот же самый вопрос. Тон отца Батлера показался ему недоброжелательным, и предстоящая встреча его совсем не радовала.
Отец Коллинз собрал небольшой пакет: спортивные шаровары, которые он почти не надевал, чистая белая футболка, джемпер с вырезом углом и толстые шерстяные носки. Все это выглядело вполне невинно. Выбрав эту просторную, бесформенную одежду, он не мог упрекнуть себя в чем-либо недостойном. Когда он услышал, что Энн выключила воду, он крикнул:
— Я принес тебе одежду, оставлю ее под дверью! Если что нужно, я на кухне. Там есть лосьон, видишь, где он? Надо было сразу тебе показать, извини. Он на полке. Примерно на уровне глаз. Двумя полками ниже ты найдешь зубную щетку, она новая, в упаковке. И зубная нить, ты ее сразу увидишь. Прямо возле раковины. Рядом с бутылкой зубного эликсира. Ладно, Энн, я оставляю одежду здесь. Как тебе душ?
— Хорошо.
— Иногда его трудно отрегулировать.
По приглушенным звукам за дверью он догадался, что в эту минуту она вытирает волосы полотенцем, поэтому ответа не последовало, а может быть, она просто не слышала, что он сказал, — впрочем, это не
