Священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Московский и Коломенский, в тяжелые для России времена октября 1905 года распорядился прочитать во всех московских церквах составленное им слово «Что нам делать в эти тревожные наши дни?». В этом слове священномученник рассказал православным людям Москвы о преступных антихристианских замыслах составителей Сионских протоколов. «Главное гнездо их за границей, — сообщал пастве Московский митрополит, — они мечтают весь мир поработить себе; в своих тайных секретных протоколах они называют нас, христиан, прямо скотами, которым Бог дал, говорят они, образ человеческий, только для того чтобы им, якобы избранникам, не противно было пользоваться нашими услугами... С сатанинской хитростью они ловят в свои сети людей легкомысленных, обещают им рай земной, но тщательно укрывают от них свои затаенные цели, свои преступные мечты. Обманув несчастного, они толкают его на самые ужасные преступления якобы ради общего блага и действительно обращают его в послушного раба. Они всячески стараются вытравить из души или, по крайней мере, извратить святое Учение Христово».
Слово митрополита Владимира, зачитанное в московских церквах и содержавшее оценку Сионских протоколов, произвело сильнейшее впечатление на православных людей. Сам владыка выступил с этим словом в Успенском соборе Московского Кремля. Закончил он свою проповедь такими словами: «Братья возлюбленные! Чада Русской земли! В те дни, когда мы вспоминаем, как Матерь Божия по молитвам предков наших спасла землю Русскую в тяжелую годину междуцарствия, как освободила Она нашу первопрестольную Москву Своею иконою Казанской от нашествия поляков и литовцев, — сегодня прольем пред Нею и Ее Божественным Сыном пламенные мольбы о спасении Родной Земли нашей от крамольников. Поплачем пред Нею о грехах наших. Помолимся Ей о несчастных братьях наших, смутой увлеченных на погибельный путь». Давая оценку Сионским протоколам, владыка прямо связывал чудовищные планы их составителей с революционными событиями в России, рассматривал возникшую смуту не с политических, а с религиозных позиций, призывал православных людей выполнить свой долг перед Богом и стать «на брань с антихристом».
С этих же позиций рассматривает Сионские протоколы и другой выдающийся православный иерарх того времени, архиепископ Никон Рождественский. Как следует из его дневников, Сионские протоколы стоят в прямой связи с тайной беззакония, делом антихриста и суть плоды работы «сонмища сатаны», о котором говорится в Апокалипсисе (2, 9). Вчитываясь в этот документ, писал Никон Рождественский, «нельзя не прийти к заключению, что это действительно не есть работа одного лица, а произведение не одного даже поколения врагов Церкви, хитрых, лукавых, в числе коих были люди незаурядного ума и крепкой воли, — люди, притом не имеющие ни одной искры христианских начал нравственности, готовые на все, чтобы достигнуть своей цели. А их цель — основание всемирного царства под главенством своего царя. Все это очень похоже на заветные мечты иудеев о всемирном своем царе, а по учению Святых Отцов — антихристе. Протоколы сплошь проникнуты иудейским духом, иудейским идеалом. С другой стороны, в то же русло вливается темная струя буддийских бредней, дабы еще больше замутить течение жизни всего человечества, и странное дело: идеалы буддистов каким-то образом сплетаются с идеалами иудеев. Казалось бы, что общего между иудеем и буддистом? Но они идут рука об руку к общей цели. Ясно, что у них общий вождь — враг Бога и людей. Это он подготовляет путь своему ставленнику — антихристу».
Самоотверженный труд С. А. Нилуса благословлял и поддерживал святой оптинский старец Варсонофий. В течение 1907—1912 годов оптинский святой был духовником Нилуса, разделяя с ним его позицию, высказанную в комментариях к Сионским протоколам.
За столетие Сионские протоколы были изданы сотни раз почти на всех языках мира. По объему массовых тиражей они стали одной из самых читаемых книг нашего времени.
В конце ХХ века — начале ХХI века, когда многое из того, о чем говорилось в Сионских протоколах, воплотилось в жизнь, практически невозможно оспаривать их правоту. Сионские протоколы, пожалуй, единственный исторический документ, который с неоспоримой точностью раскрывает смысл современных событий.
Еврейский вопрос и война миров*
[* Интервью газете «Русский вестник». № 16—17, 1999 г.]
—
— Я же стараюсь не просто изложить свою точку зрения на этот непростой вопрос, но и подтвердить ее неоспоримыми фактами. А это, разумеется, затрагивает интересы сильных мира сего, которым как кость в горле все, что я пишу.
И когда я показываю, что корни «еврейского вопроса» в России уходят в IX—X века, меня просто не хотят слушать. Между тем уже тогда, в Киевской Руси, проявилась сущность этого конфликта. Это был не расовый и не этнический конфликт, а конфликт между простодушными, очень любящими добро русскими людьми и теми, кто пытался сделать их объектом своей эксплуатации. Никто из историков не станет отрицать, что евреями практиковалась массовая торговля рабами-славянами. Она приобрела такие масштабы, что в языках самых больших городов мира того времени (английском, французском и немецком) слово «славяне» стали синонимом слова «раб».
Приезжая на Русь, еврейские купцы занимались беззастенчивым обманом, старались как можно больше нажиться на русских людях. И в результате именно этого с ними возникали многочисленные столкновения, которые проходят через всю русскую историю. Если в XI веке эти столкновения сопровождал ростовщический, эксплуататорский дух, то в XV— XVI века — это корчмарство. Ради получения прибыли иноземцы-иудеи безбожно спаивали русских людей, уплачивая феодалам за это определенную мзду...
Но не будем ворошить прошлое. Скажем лишь, что «еврейский вопрос» обостряется, как правило, тогда, когда представителям этой нации приходит время отвечать за преступления. Так было в 1920-х годах. Сводки НКВД пестрят сообщениями о том, что рабочие громко и резко бранят советское правительство, называют его жидовским, обвиняют в том, что оно во всех смыслах надуло их, довело до бедственного состояния. Как признавался один еврейский коммерсант, посетивший Москву в начале 1929 года: «Первое, что бросается в глаза, это исступленный всепроникающий антисемитизм». В это время обостренное
