Луч радости и надежды осветил лицо Матасвинты. Цетег заметил это, но, спокойно улыбнувшись вышел.
Наступила ночь. Луна взошла, но набегавшие облака поминутно затемняли ее свет. Раутгунда сидела у окна, не сводя глаз с двери в подземелье.
— Позволь мне зажечь огонь, — сказал Дромон.
— Нет, нет, — ответила, не оборачиваясь, Раутгунда. — Не надо огня, так я лучше вижу.
— Съешь хоть что-нибудь. Ты сегодня еще не прикасалась к пище.
— Не могу я есть, когда он терпит голод.
— Госпожа, что ты так мучишь себя. Ведь ему нельзя помочь!
— Нет, я должна спасти его, и… Дромон, что это? Дромон быстро подошел к окну. Высокая белая фигура медленно переходила двор.
— Это покойник! — в ужасе вскричал Дромон, осеняя себя крестом.
— Нет, покойники не выходят из могил, — ответила Раутгунда, всматриваясь в темноту. Но набежавшее облако снова скрыло луну, и в темноте ничего нельзя было рассмотреть. Прошло несколько минут. Луна снова показалась.
— А, — прошептала Раутгунда, — вот она снова… Боже! да это королева! Она идет к двери в подземелье! Она хочет умертвить его!
— Да, это королева, — проговорил Дромон. — Но умертвить его!.. Нет, она не сделает этого!
—
Они вышли во двор и, держась в тени, осторожно подошли к двери в подземелье. Матасвинту между тем отперла эту дверь, спустилась в проход и ощупью пошла вперед. Скоро она достигла двери темницы, отперла ее и открыла. Темница была освещена узким лучом лунного света, который проникал через отверстие вверху.
Посреди подземелья на большой каменной глыбе сидел Витихис спиною к двери, опустив голову на руки. Он не видел ее.
— Витихис… король Витихис, — заикаясь, проговорила Матасвинта. — Это я. Слышишь ли ты меня?
Но он не шелохнулся.
— Я пришла спасти тебя… Беги! Свобода!
То же молчание.
— О, скажи же хоть слово! Взгляни на меня!
Она подошла к нему. Ей так хотелось взять его за руку, но она не осмеливалась.
— Витихис, — продолжала она, — он хочет тебя умертвить, пытать! Он сделает это, если ты не бежишь. Но ты не должен умереть! Ты должен жить, я спасу тебя! Молю тебя, беги! Время дорого! Беги, ключи от темницы у меня. — Она схватила его за руку, чтобы сдвинуть его с места. Раздался звук цепей: он был прикован к камню.
— О, что это? — упав на колени, вскричала Матасвинта.
— Камень и железо, — беззвучно ответил Витихис. — оставь меня, я обречен смерти. Но даже если бы эти цепи и не удерживали меня, я все же не пошел бы за тобою. Назад в мир? Но в нем все ложь, ужасная ложь!
— Ты прав, — вскричала Матасвинта. — Лучше умереть! Позволь же мне умереть с тобою и прости меня, потому что я так же обманывала тебя.
— Очень может быть, это меня не удивляет.
— Но ты должен простить меня, прежде чем мы умрем. Я тебя ненавидела… я радовалась твоим неудачам… я… я… О, это так трудно выговорить! Я не имею силы сознаться. Но я должна получить твое прощенье. Прости меня, протяни мне руку в знак того, что прощаешь.
Витихис молчал.
— О, молю тебя, прости мне все зло, которое я сделала тебе!
— Уйди… почему мне не простить?.. Ты — как и все, не лучше и не хуже.
— Нет, я злее других. Но лучше. По крайней мере, несчастнее. Боже, я хочу только умереть с тобою. Дай же мне руку в знак прощенья!
Опустившись на колени, она с мольбой протянула ему обе руки. Сердце Витихиса было доброе, он был тронут.
— Матасвинта, — сказал он, поднимая руку: — уходи, я прощаю тебе все.
— О, Витихис! — прошептала она и хотела схватить его руку. Но в эту минуту ее с силой оттолкнули.
— Поджигательница! Никогда не может он простить тебя! Идем, Витихис, мой Витихис! Идем со мною, ты свободен!
При первом звуке этого голоса Витихис вскочил, точно пробужденный.
— Раутгунда! Ты никогда не лгала! Ты сама правда. И ты снова со мною!
С криком радости он обнял ее.
— Как он ее любит! — со вздохом прошептала Матасвинта. — С нею он уйдет. Но он должен остаться и умереть со мною.
— Скорее! — крикнул между теми Дромон. — Нельзя медлить.
— Да, да, скорее, — повторила, Раутгунда и вынув ключ, отперла замки от цепей.
— Идем, Витихис, ты свободен. А вот и оружие, — сказала Раутгунда, подавая ему большой топор. Быстро схватил Витихис оружие и сказал:
— Неужели я снова буду свободен?.. Как легко на душе, когда есть оружие в руках!
— Я знала это, мой храбрый Витихис. Идем же скорее! Ты свободен.
— О да, с тобою я охотно уйду! — ответил он и направился к двери.
Но Матасвинта бросилась к нему и загородила дорогу.
— Витихис, — вскричала она, — подожди, одно только слово: только повтори, что ты меня простил!
— Тебя простить! — вскричала Раутгунда. — Никогда! Витихис, она погубила государство. Она изменила тебе. Не молния с небес, а она подожгла житницы.
— О, в таком случае будь проклята! Прочь, змея! — вскричал Витихис и, оттолкнув ее, бросился к выходу.
— Витихис! — закричала Матасвинта. — Подожди, выслушай! Витихис! Ты должен простить!
И она без чувств упала на землю. Но крик ее разбудил Цетега. Он встал и быстро подошел к окну.
— Эй, стража! — крикнул он — К оружию!
Но солдаты и сами услышали шум. Шесть человек бросились ко входу в подземелье. Едва последний переступил порог, как Раутгунда, скрывшаяся за дверью, быстро выскочила, захлопнула дверь и заперла ее.
— Теперь вы не опасны, — прошептала она и бросилась за Витихисом. Там остался только один воин. Ударом топора Витихис убил его и бросился на улицу. Раутгунда на ним.
— Сифакс! Лошадь! Скорее! — крикнул между тем префект.
Через несколько минут весь двор осветился факелами, и из ворот во все стороны выехали всадники.
— Шесть тысяч золотых тому, кто захватит его живым, и три тысячи — кто привезет его мертвым! — крикнул Цетег, садясь на лошадь. Ну, дети ветра, гунны и массагеты, догоняйте его!
— Куда же ехать? — спросил Сифакс, когда Цетег сел на лошадь. Тот с минуту подумал.
— Все ворота заперты. Он может пройти только через пролом в стене башни Аэция. Едем туда!
Между тем супруги счастливо добрались до опушки леса, где ждал их верный Вахис с лошадьми. Витихис с Раутгундой сели на Валладу и помчались, Вахис на другой лошади за ними. Вскоре они подъехали к реке. Берег был крут, и вода глубока. Лошади остановились, не решаясь идти в темную массу воды.
— Слышишь, Витихис? — сказал Раутгунда. — Что это за шум?
— Это лошади скачут, за нами погоня. Валлада, вперед! — крикнул он, пришпоривал лошадь. Но та,
