им первоначальную научную обработку. И только там, где факты уже собраны и освещены, мы можем возвыситься до некоторых исторических обобщений, можем подметить общий ход того или другого исторического процесса, можем даже на основании ряда частных обобщений сделать смелую попытку дать схематическое изображение той последовательности, в какой развивались основные факты нашей исторической жизни. Но далее такой общей схемы русский историк идти не может, не выходя из границ своей науки. Для того чтобы понять сущность и значение того или другого исторического факта в истории Руси, он может искать аналогии в истории всеобщей; добытыми результатами он может служить историку всеобщему, положить и свой камень в основание общеисторического синтеза. Но этим и ограничивается его связь с историей общей и влияние на нее. Конечной целью русской историографии всегда останется построение системы местного исторического процесса.
Построением этой системы разрешается и другая, более практическая задача, лежащая на русском историке. Известно старинное убеждение, что национальная история есть путь к национальному самосознанию. Действительно, знание прошлого помогает понять настоящее и объясняет задачи будущего. Народ, знакомый с своей историей, живет сознательно, чуток к окружающей его действительности и умеет понимать ее. Задача, в данном случае можно выразиться – долг национальной историографии заключается в том, чтобы показать обществу его прошлое в истинном свете. При этом нет нужды вносить в историографию какие бы то ни было предвзятые точки зрения; субъективная идея не есть идея научная, а только научный труд может быть полезен общественному самосознанию. Оставаясь в сфере строго научной, выделяя те господствующие начала общественного быта, которые характеризовали собою различные стадии русской исторической жизни, исследователь раскроет обществу главнейшие моменты его исторического бытия и этим достигнет своей цели. Он даст обществу разумное знание, а приложение этого знания зависит уже не от него.
Так и отвлеченные соображения, и практические цели ставят русской исторической науке одинаковую задачу – систематическое изображение русской исторической жизни, общую схему того исторического процесса, который привел нашу национальность к ее настоящему состоянию...
Предварительные исторические сведения
Древнейшая история нашей страны
В настоящее время нет нужды указывать на то, что природа страны влияет на быт народа, обусловливает особенности народного хозяйства, налагает свой отпечаток и на весь ход исторического развития общества. Тот, кто хотел бы познакомиться с вопросом о влиянии нашей страны на расселение, быт и историю русского племени найдет прекрасный материал в первом томе «Истории России» С.М. Соловьева; этот историк с особенным вниманием остановился на объяснении того значения, какое имела наша равнина в качестве исторического фактора. В нашем же курсе мы можем дать лишь намеки на главнейшие стороны вопроса. Прежде всего мы отметим, что равнинность страны и обилие речных путей, идущих в разные стороны, должны были содействовать широкому расселению славян, должны были облегчать и даже вызывать тот грандиозный процесс колонизации, которым славянское племя осваивало громадные пространства земель. Факт колонизации – один из самых важных фактов нашей истории, многое объясняющий историку в сфере народного хозяйства и в сфере народного права. Далее, плодородная почва страны и обилие лесов должны были развить земледельческий и лесной промыслы, тогда как реки, вытекавшие из центра равнины во все четыре окраинных моря, должны были содействовать зарождению и развитию торговли и внутри страны, и с соседними странами. Так особенности страны предопределяли разнообразие хозяйственной деятельности народа.
Но, давая широкий простор для передвижения жителей, содействуя сложению их в крупные общества, природа страны в то же время не охраняла эти общества от чуждых вторжений. Ничем не защищенные со стороны Азии, наши предки не раз делались жертвами диких азиатских кочевников и в природе не имели верного союзника против этих врагов. В первые века нашей истории, как мы знаем, киевские князья искусственной границей, цепью укреплений обороняли свою землю от степных кочевников, позднее московские государи создали такую же искусственно укрепленную границу (черту, берег) от татар. Так, рядом с условиями, содействующими успехам народной жизни, страна создала и условия, противодействующие этим успехам.
Условия русского юга, благоприятные для развития человеческой производительности, очень рано привлекали внимание древних греков. За пятьсот лет до Рождества Христова на северном берегу Черного моря существовали уже греческие города, жители которых торговали с окрестными туземцами. Геродот оставил нам пространный рассказ об этих туземцах, которых греки называли общим именем скифов. По этому рассказу были скифы кочевые, но были скифы и оседлые, достигшие уже известной гражданственности. Многочисленность скифских племен и разнообразие форм их быта позволяют с большим вероятием думать, что греки называли общим именем скифов не одно обширное племя, а несколько племен различного происхождения, живших на север от Черного моря. Во время более позднее, около Рождества Христова, на местах поселения древних скифов греческие и римские писатели помещают народы с иными уже названиями. Общее наименование этих народов – сарматы; видовые имена – язиги, аланы, роксоланы; все эти народы причисляются ныне к арийской расе, хотя и о них мы знаем очень мало. Несколько определеннее данные о так называемом Боспорском царстве, на Азовском побережье; оно было основано скифами и греками-колонистами и жило в таких формах быта, которые отражали в себе влияние и варваров-скифов, и эллинов. Вещественные остатки этого быта (курган Куль-Оба около Керчи и проч.) ярко рисуют нам эту смешанную культуру, так же как и остатки, находимые в более северных скифо-сарматских могилах, дают довольно хорошее представление о быте скифов и сарматов, живших особо от греков (Чертомлыцкий, или Никопольский, курган на Днепре). Собирая все скудные данные о жизни на Черноморском побережье в наиболее древнее время, мы получаем возможность сказать, что уже до Рождества Христова юг нашей страны был ареною оживленного торгового движения. Предметами вывоза отсюда служили хлеб, рыба, воск и мед, кожи и меха, шерсть, лошади; ввозились же сюда преимущественно предметы роскоши и искусств.
Во II и III веках в истории великой северной равнины произошли крупные события: большое германское племя готов передвинулось от Балтийского моря к Черному и основало в Черноморье сильное государство. Готский король Германарих владел приблизительно южной половиной нынешней Европейской России и ему, как полагают, повиновались, кроме готов, и финские племена (чудь, весь, меря, мордва). В числе подданных Германариху племен видим и наших предков – славян под именем венедов. Несмотря на свою силу, готское царство в IV веке пало под натиском еще более сильного врага – гуннов. Придя из Азии, гунны заставили готов всею массою отступить от Черного моря на запад и войти в пределы Римской империи; на Черноморье (в Крыму и в Тамани) осталась лишь небольшая часть готского племени, державшаяся там очень долго. Оттеснив готов, гунны подчинили себе венедов, то есть славян, и в то же время подпали под их культурное влияние. Рассказ писателя Приска прямо свидетельствует о славянизации гуннов, чем и дает повод некоторым историкам считать гуннов за славян, несмотря на многие признаки их монгольского происхождения (Д.И. Иловайский отстаивал славянство гуннов пред В.Г. Васильевским). С падением гуннов в VI веке славяне попали под владычество аваров, или обров, которых знает уже и наша первоначальная летопись; истребление обров Карлом Великим, а затем болгарами создало в Древней Руси поговорку, записанную летописцем: «Погибоша, аки обры».
Так, из племен чуждых и малоизвестных выступают мало-помалу и наши предки славяне в качестве обитателей великой северной равнины. Но не в первый раз выступают они в истории под властью готского короля Германариха, можно собрать и более ранние указания на существование славян в Европе.
Уже Геродот в IV веке до Рождества Христова называет на Висле генетов, в которых некоторые видят славян. Писатели I–II веков по Рождеству Христову (Тацит и др.) говорят о венедах у Балтийского моря, под которыми позже разумеются славяне. Тацит приравнивает венедов к сарматам, но указывает то различие, что венеды – народ оседлый. Писатели VI века – гот Иорнанд и византийцы Прокопий и Маврикий – уже хорошо знают славян под именами славяне и анты и помещают первых между Вислой и Днепром, а вторых между Днепром и Днестром. Предгорья Карпат были, таким образом, древнейшими местами славянских поселений. От Карпат (от Дуная) ведет славян на Днепр и наша летопись. Славяне ушли с Дуная, теснимые волхами (неизвестным народом), и поселились на русских реках, разделясь на племена. Поляне сели на среднем Днепре, древляне – на Припяти, дреговичи – на Березине, полочане – на Западной Двине, северяне – по Десне, радимичи – по Сожи, кривичи – на водоразделе Западной Двины и Днепра, ильменские славяне
