абстрактного. И среди его сотрудников, запечатленных таким же практическим направлением, мы не видим человека, который бы мог стать автором плана общих преобразований. Правда, из-за границы предлагались Петру отвлеченные теории общественного переустройства. Лейбниц сочинил для царя проект преобразований, были и другие усердные доктринеры. Но здравый смысл преобразователя удержал его от пересадки на русскую почву совершенно чуждых ей доктрин. Если Петр и перенес на Русь коллегиальное устройство административных органов, то это потому, что везде на Западе он видел эту форму управления и считал ее единственною нормальной и пригодною где бы то ни было. Но если бы даже и была в голове Петра какая-нибудь предрешенная система преобразований, он вряд ли бы мог выполнить ее последовательно. Нужно помнить, что война со Швецией поглощала все силы царя и народа. Можно ли было при этом условии предаться систематической реформе, когда военные нужды обусловливали собою всю внутреннюю деятельность правительства.
Таким образом, Петр вел свои реформы без заранее составленного плана и сообразуясь с военными потребностями в своей деятельности. Идея общего народного блага обусловливала всю деятельность преобразователя. Войну со Швецией он предпринял с глубоким пониманием национальных интересов и в победах искал не личной славы, а лучших условий для культурного и экономического преуспеяния Руси, и внутреннюю деятельность свою Петр направлял к достижению народного блага. Но когда шведская война стала главным делом Петра и требовала громадных усилий, тогда Петр поневоле отдался ей, и внутренняя деятельность его сама собою стала в зависимость от военных потребностей. Война требовала войск, Петр искал средств для лучшей организации военных сил, и это повело к реформе военной и к реформе дворянских служб. Война требовала средств, Петр искал путей, которыми бы можно было поднять платежные силы (иначе говоря, экономическое состояние) государства, и это повело к податной реформе, к поощрению промышленности и торговли, в которых Петр всегда видел могущественный источник народного благосостояния; так как под влиянием военных нужд Петр совершил ряд нововведений: одни нововведения вызывали необходимо другие; и уже тогда, когда война стала менее тяжела, Петр мог все совершенное им внутри государства привести в одну систему, закончить новое административное устройство и дать своему делу стройный вид. Таков был вид внутренней деятельности Петра. Понятно, как трудно сделать изложение его реформы в связном хронологическом перечне; этот перечень обратится в нестройный каталог отдельных указов, в несвязное описание отдельных постановлений. Для нашей цели – изучить общее содержание общественных преобразований Петра – гораздо удобнее систематический обзор реформ. Мы рассмотрим их в таком порядке: 1) меры относительно сословий, 2) меры относительно управления, 3) военное устройство, 4) меры для развития народного хозяйства и, наконец, 5) меры относительно церковного управления.
Отношение современников к деятельности Петра
Мы окончили наш обзор преобразовательной деятельности Петра. Она касалась всех сторон общественной жизни и всех классов московского общества. Поэтому люди всех направлений и положений почувствовали одинаково реформу Петра и, задетые ею так или иначе, высказывали свое отношение и к преобразованию, и к преобразователю. Отношение это было разнообразно. Не все понимали, к чему стремился Петр, не все могли сознательно отнестись к преобразованиям. Массе реформы казались странным, ненужным и непонятным делом. Народ не мог уловить в деятельности Петра исторической традиции, какую ловим теперь мы, и поэтому считал реформу не национальной и приписывал ее личному капризу своего царя. Однако много отдельных лиц – не только из высших слоев общества, но и из народной массы – умели сочувствовать Петру вполне или отчасти. Эти люди являлись деятельными сотрудниками государя и апологетами его преобразований. Так, в эпоху Петра образовалось в его государстве две стороны людей: противников и сторонников реформы. Посмотрим на тех и на других.
Противников реформы мы уже отметили, когда говорили о первых шагах преобразований; в 1698 году стрелецкий розыск и резкие нововведения Петра по возвращении из-за границы сразу возбудили внимание народа, который был удивлен и жестокостью государя, и его немецкими еретическими замашками. В обществе пошли оживленные толки, о которых мы знаем довольно из дел Тайного приказа (Преображенского), занимавшегося следствиями политического характера. В Москве и в областях роптали на Петра за то, что бороды бреет, и с немцами водится, и вера стала немецкая. По мнению многих, Петр обасурманился, «ожидовился»; за близость к немцам и расположение Петра к девице Монс, знакомой ему через Лефорта, в народе звали Петра «Лефортовым зятем». Соображая, «чего ждать от басурмана», не удивлялись, что Петр оказался жестоким в стрелецком розыске. Однако проявление этой жестокости поражало народное воображение, даже бабы говорили между собой, что «которого дня государь и князь Ромодановский крови изопьют, того дня и те часы они веселы, а которого дня не изопьют, и того дня им хлеб не естся». Позже, когда с началом шведской войны очень усилились подати и повинности, происходили частые рекрутские наборы и служба дворян стала тяжелей, это напряжение государственных сил объяснили не политическими потребностями, а личным капризом и жестокостью Петра. Ему желали смерти, потому что думали: «Как бы Петра убили, так бы и служба минула, и черни бы легче было». Но Петр жил и требовал от народа усиленного труда. Не привыкшие к такому труду с отчаянием восклицали: «Мироед, весь мир поел! На него, кутилку, переводу нет, только переводить добрые головы». Петр казался врагом, он дворян всех «выволок на службу, крестьян разорил с домами», побрал их в солдаты, а жен их «осиротил и заставил плакать век». «Если он долго станет жить, он и всех нас переведет», – говорили в народе.
Таким образом, и личность Петра, и его культурные вкусы, и политическая деятельность были не поняты массой и возбуждали неудовольствие. Не понимая происходящего, все недовольные с недоумением ставили себе вопрос о Петре: «Какой он царь?» – и не находили сразу ответа. Поведение Петра, для массы загадочное, ничем не похожее на старый, традиционный чин жизни московских государей, приводило к другому вопросу: «Никак, в нашем царстве государя нет?». И многие решались утверждать о Петре, что «это не государь, что ныне владеет». Дойдя до этой страшной догадки, народная фантазия принялась усиленно работать, чтобы ответить себе: кто же такой Петр или тот, «что ныне владеет»?
Уже в первые годы XVIII века появилось несколько ответов. Заграничная поездка Петра дала предлог к одному ответу, немецкие привычки Петра создали другой. На почве религиозного консерватизма вырос третий ответ, столь же легендарный, как и первые два. Во-первых, стали рассказывать, что Петр во время поездки за границу был пленен в Швеции и там «закладен в столб», а на Руси выпущен вместо него царствовать немчин, который и владеет царством. Вариантами к этой легенде служили рассказы о том, что Петр в Швеции не «закладен в столб», а посажен в бочку и пущен в море. Существовал рассказ и такой, что в бочке погиб за Петра верный стрелец, а Петр жив, скоро вернется на Русь и прогонит самозванца- немчина. Во-вторых, ходила в народе легенда о том, будто Петр родился от «немки беззаконной», он замененный. «И как царица Наталья Кирилловна стала отходить с сего света, и в то число говорила: ты-де, не сын мой, замененный». На чем основывалось такое объяснение происхождения Петра, высказывали наивно сами рассказчики легенды: «Велит носить немецкое платье – знатно, что родился от немки». В- третьих, наконец, в среде, кажется, раскольничьей выросло убеждение, что Петр антихрист, потому что гонит православие, разрушает веру христианскую. Получив широкое распространение в темной массе народа, все эти легенды спутывались и варьировались без конца и соединялись в одно определение Петра: «Он не государь – латыш: поста никакого не имеет; он льстец, антихрист, рожден от нечистой девицы».
Но недовольство народа не переходило в общее открытое сопротивление Петру. Народ, правда, уходил от тяжестей государственной жизни целыми массами в казаки, в Сибирь, даже Польшу. Однако обаяние грозной личности Петра, отсутствие самостоятельных общественных союзов, наконец, отсутствие единодушного отношения к Петру и реформе привели к тому, что против реформ Петра были лишь отдельные местные вспышки. В 1705 году произошел бунт в Астрахани, не имевший ни твердой организации, ни ясно сознанной цели. Бунтовщики объявили, что встали за веру, но не против Петра, а против бояр, воевод и немцев, утеснителей и веры, и народа. Перед бунтом в Астрахани ходили самые нелепые слухи о положении дел в государстве. Так, астраханцы спешили выдать замуж дочерей, боясь, что будут присланы обязательные женихи-немцы из Казани. Бунт был подавлен в 1706 году. В 1707 году вспыхнул один бунт среди инородцев (башкир) и другой на Дону, у казаков под предводительством атамана Булавина. Казачье движение было очень серьезно и охватило обширный район: казаки штурмовали неудачно Азов и приближались к Тамбову. Направлялось неудовольствие казаков против той государственной опеки, которой с течением времени все более и более подпадали прежде вольные казачьи общины. При Петре правительственный контроль над казаками был сразу усилен: Петр потребовал от них всех бежавших на Дон в недавние годы возвратить обратно в государство; кроме того, запретил казакам заводить новые
