войска успели занять Лиссабон. Весь юг Испании был в руках повстанцев - французы довольно уверенно контролировали только север. Императору удалось несколько выправить ситуацию. С ним прибыло значительное число поляков, которые доблестно выслуживали свободу своего отечества, убивая сражающихся за независимость испанцев (те прозвали их «адскими мучителями»).
Наполеон нанес испанцам сокрушительное поражение под Бургосом. Но лично надолго оставаться в Испании он не мог, и вся тяжесть руководства борьбой легла на его маршалов.
Вошла в историю беспримерная оборона многолюдной Сарагосы. В феврале 1809 г. французы после двухмесячной осады ворвались в город, но их ждало отчаянное сопротивление и солдат, и всех жителей от мала до велика, даже монахов и монахинь - на каждой улочке, в каждом доме. Мало кто вышел живым из этой бойни. У маршала Ланна, объехавшего устланные телами улицы, вырвалось: «Какая война! Быть вынужденным убивать столько людей, пусть даже сумасшедших людей! Такая победа доставляет только грусть». В Сарагосе полегло 20 тыс. защищавших ее солдат и 32 тыс. мирных жителей. Особенно сильное впечатление произвели известия об этой обороне в Пруссии - там могли сравнивать поведение испанцев со своим.
Английская армия, действовавшая на полуострове, как правило, одерживала победы, особенно после того, как ее возглавил генерал лорд Веллингтон (будущий победитель Наполеона при Ватерлоо). Начал он с того, что отбил у французов португальский Опорто (те, захватив город в феврале 1809 г., учинили в нем чудовищную резню, в которой погибло около 10 тысяч жителей).
Испания была постоянным источником огромных французских потерь, но и сама жертвовала гораздо большим числом жизней. Поэт-гусар Денис Давыдов справедливо сказал, что Европа обязана своим освобождением двум народам, проживающим на разных ее оконечностях - испанцам и русским.
ОПЯТЬ НА ВЕНУ
После байленского конфуза французов Австрия оживилась - она стала ускоренно вооружаться, и Наполеон понимал, что в головах как ее властителей, так и прочих обитателей забродили опасные мысли. Надо было дать понять Вене, что рассчитывать ей не на что - Франция, могучая сама по себе, имеет еще и верного союзника в лице российского императора Александра.
Назрели и некоторые другие франко-русские вопросы, и в сентябре-октябре 1808 г. в германском Эрфурте состоялась встреча Наполеона и Александра - Эрфуртский конгресс. При первом свидании государи обнялись, как старые друзья. Личностные отношения они умели скрывать, а в уме никогда друг другу не отказывали. И они были пока нужны друг другу. Как заметил историк Е.В. Тарле, «для Наполеона эти поцелуи утратили бы всю свою сладость, если бы о них не узнали австрийцы, а для Александра - если бы о них не узнали турки» (шла трудная русско-турецкая война).
Одним из «других вопросов» был тот, что Россия не слишком добросовестно выполняла свои обязательства по континентальной блокаде. Но эта проблема еще не обострилась так, как обострится к 1812 г. Можно вспомнить, что русско-шведская война, в результате которой Россия получила Финляндию, отчасти была вызвана тем, что Наполеон подбивал Александра наказать северное королевство за союз с Англией.
Пока важнее было добиться от России, чтобы она выступила вместе с Францией против Австрийской империи в назревающей войне. За это Наполеон готов был отдать ей Галицию. Впоследствии некоторые наши отечественные мыслители, особенно из славянофильского лагеря, осуждали Александра за то, что он не внял в должной мере уговорам. Но царь не мог согласиться на решительную военную поддержку Наполеона - российское общественное мнение тяжело переживало поражение в войнах, большинство считало Тильзитский мир если и не позорным (хотя многие считали именно таковым), то во всяком случае не почетным. Симпатий французский император не вызывал. Главное же - русская экономика несла большие потери от разрыва с Англией, особенно помещики. Они всегда, со времен Ивана Грозного поставляли ей огромное количество зерна и других сельхозпродуктов. Александр даже стал получать анонимные письма, в которых ему напоминали о судьбе отца.
Споры были порою напряженными, однажды Наполеон швырнул на пол свою треуголку и стал ее топтать. Александр принялся урезонивать: «Вы резки, а я упрям… Будем разговаривать, будем рассуждать, а иначе я уеду». Такого поворота Наполеон допустить никак не мог - он означал бы полное отсутствие единства. И согласился хотя бы на чисто внешнюю военную демонстрацию России в случае конфликта.
Так что расстались если и не так тепло, как встретились, то все же с новыми изъявлениями дружеских чувств. Другое дело, что не все теперь в эту дружбу верили. В первую очередь сами государи. Александр убедился, что Наполеон вовсе не склонен видеть его «повелителем Востока», как о том договаривались в Тильзите. Французский император, проводив Александра, был явно не в духе и задумчив.
Встреча ознаменовалась тем, что Талейран в первый раз по-крупному продал своего повелителя, за подобающую плату снабжая Александра советами о наилучшей линии поведения. В частности, он рекомендовал твердо противостоять претензиям Наполеона на гегемонию в союзе. Впоследствии Талейран утверждал, что делал это не за деньги, а исключительно ради блага Франции, которую властолюбие ее императора неотвратимо вело к катастрофе. Тайные переговоры с царем он начал с такой преамбулы: «Русский государь цивилизован, а русский народ не цивилизован, французский государь не цивилизован, а французский народ цивилизован. Нужно, чтобы русский государь и французский народ вступили между собой в союз».
За Талейраном и раньше водилось уже всякое, но все больше по части воровства и взяточничества. Неспроста Наполеон после Тильзита отстранил его от руководства министерством, хотя ему по-прежнему принадлежала ведущая роль при определении внешней политики.
Вернувшись в январе 1809 г. в Париж из Испании, император в присутствии всех сановников обрушился на великого дипломата: «Вы - вор, мерзавец, бесчестный человек, вы бы предали своего родного отца!» Потом - прочее подобное, а в конце: «Почему я вас до сих пор не повесил на решетке Карусельной площади? Но есть, есть еще время это сделать! Вы - дерьмо в шелковых чулках!» Если бы Наполеон знал все, он наверняка бы не преминул это сделать.
Австрия действительно готовилась к войне. В 1805 г. от нее были отторгнуты огромные территории, на которых проживала пятая часть населения и с которых поступала примерно такая же часть государственных доходов, ее лишили прежнего имперского величия. Это был слишком тяжелый удар по национальному самолюбию. А еще Австрия могла теперь уповать на то, что Наполеон одной ногой увяз в Испании и не сможет бить в полную силу.
Но император провел дополнительный набор во Франции, что увеличило его армию на 100 тысяч солдат, еще 100 тысяч предоставили германские вассалы. Итого у него оказалась в наличии 300-тысячная армия, которую он мог бросить непосредственно на Австрию (еще 300 тысяч, причем лучших, воевали в Испании, 180 тысяч он держал в Италии, куда было вероятным вторжение австрийцев).
Австрия также мобилизовала все, что могла. На этот раз заодно с венским двором были и венгерские дворяне - они боялись отмены крепостного права в их землях, что было очень вероятно в случае победы Наполеона (в 1780-е годы им с трудом удалось отстоять свои владения от прогрессивной крестьянской реформы императора Иосифа II).
14 апреля 1809 г. австрийская армия, которой командовал эрцгерцог Карл, давний знакомец Наполеона, вторглась в Баварию. Там и произошло первое большое сражение. Австрийцы отошли, но дрались они храбро, совсем не как в прошлую кампанию. Однако спешно прибывший к армии Наполеон показал, что он все тот же. Под его руководством за пять дней было одержано пять побед в больших битвах, а эрцгерцог Карл отброшен за Дунай. При штурме Регенсбурга Наполеон получил ранение в ногу. С него
