Можно добавить еще, что, как и большинство людей того времени, в религиозном отношении Аттила был куда больше склонен к магии, чем к мистике. При нем постоянно находились гадатели и маги разных религий. Рядом с ними содержали и пленного христианского епископа, «чтобы святой человек принес счастье войску».
Сначала Аттила наведался на периферию своей державы, на Северный Кавказ - навести порядок. Потом были некоторые разногласия с Восточной империей: во время них пролилось не так уж много крови, но золота из Константинополя утекло предостаточно.
Из западных войн важнейшей, - на наш взгляд, а никак не на взгляд ее современников, - был разгром в 436 г. маленького бургундского королевства на Рейне. Это была потрясающая драма, и мы можем соприкоснуться с ней - сквозь причудливую призму многовековых наслоений, разумеется. Память о тех событиях, слившись с преданием о «золоте Рейна», образовала почву для двух великих германских эпосов: «Старшей Эдды» и «Песни о нибелунгах». Их сильно германизированный персонаж Аттли - это Аттила.
Аэций к тому времени успел стать главнокомандующим и фактическим правителем при императоре Валентиниане III. На его счету была победоносная война с аквитанскими вестготами: с помощью своих друзей, гуннских вождей, он выбил их из имперской части южной Галлии, куда они рвались.
Сын Аэция, как и отец, некоторое время провел в главной гуннской ставке на Дунае - когда Аттила был уже верховным ханом. Сам Аэций и отправил его туда. Одним из гражданских советников Ат-тилы стал знатный римлянин - по рекомендации Аэция.
Резиденция Аттилы, по описанию секретаря римского посольства Приска, представляла собой целый деревянный город, укрепленный деревянными же стенами. Многие здания были огромны, величественно выглядел дворец самого Аттилы, расположенный на холме. Но и он был деревянным - каменной была только баня, устроенная у дворца главной жены.
Приск встретил и там, и по дороге множество пленных греков. Они, по их собственным словам, чувствовали себя вполне неплохо и наслаждались полной свободой. Жители Римской империи могли только завидовать обитателям царства Аттилы. Они даже не платили налогов - зачем хану эти гроши, когда казна ломилась от военной добычи и дани.
Как помним, Аттила не был зол по природе. Суровый воин, он мог лично рубить головы взятым с боя. Сдавшихся же щадил и, как видим, не ущемлял.
«Аттила - бич Божий!» - это определение закрепилось за ним в трудах римских историков и в сочинениях христианских писателей. Но какие обстоятельства определили, что именно на Западную империю пришелся главный удар этого бича?
Орда, конечно, никогда не пребывала в покое. Тем более, что она не была жестко централизована - не таковы обычаи кочевников. В нее были объединены улусы множества ханов, которые до поры вели себя вполне самостоятельно. Если на то не было строгого запрета, они могли воевать с кем угодно и грабить кого угодно - на огромных просторах хватало и земель двух империй, и варварских королевств, можно было и куда подальше нагрянуть. Для того, чтобы расправиться с каким-нибудь незначительным образованием, вроде бургундского королевства, вовсе не требовалось личного присутствия «Аттли».
Но если наступала пора, если верховный хан трубил общий поход - мгновенно воцарялась железная дисциплина. А дело к тому и шло. Кто должен был подвергнуться испепеляющему удару - Константинополь или…
Предание донесло до нас такую мелодраму. У императора Валентиниана III, мужчины еще более ничтожного, чем Гонорий, была сестра Гонория - умная, честолюбивая.
Неизвестно, хан ли воспылал к ней, наведываясь в Рим, или инициатива исходила с ее стороны. Если последнее - причины на то у женщины были. Валентиниан III боялся своей сестры, боялся, что она покусится на его власть. Поэтому решил пристроить ее за какого-нибудь своего бесцветного лизоблюда. Подобрал старика-сенатора, которого сестрица к тому же терпеть не могла, и в 450 г. состоялась насильственная помолвка.
Но Гонория была из того немалочисленного разряда знатных римлянок, которые привыкли на удар отвечать ударом похлеще. Она отправила к Аттиле своего евнуха с просьбой о защите, а в придачу со своим обручальным кольцом.
Что ж, Аттиле это отчасти льстило, отчасти сулило на будущее немалые политические перспективы. И он затеял сватовство. Пожелание у него было по-варварски скромное: половину империи в качестве приданого. А Валентиниан почему-то заартачился, отказал. Аттила почувствовал себя оскорбленным (что ж мы, гуннским рылом не вышли, или у императора чего недоброе на уме?!). Теперь стало ясно, куда обрушится «Бич Божий».
Оборону империи возглавил давний друг гуннов правитель Аэций. Но какая тут давняя дружба… Энергия его была бешеной - времени терять было нельзя.
Стягивались, усиливались, приводились в полный боевой порядок знаменитые римские легионы. Они не стали слабее оттого, что в их рядах сплошь варвары. Но с ними одними империю уже не отстоять - Аэций знал, с кем ему придется биться. И он с той же энергией, но уже дипломатической, сколачивает могучий союз: вестготы, бургунды, франки.
Но Аттила тоже великий человек, и он тоже спит мало. Собрал все орды, заручился поддержкой остготов и аланов, старинных своих вассалов-попутчиков еще по приазовским степям, а также гепидов, герулов, части франков (ловкой дипломатией он расколол это племя). Обещал помощь и Гензерих, король вандалов, но благоразумно остался у себя в Карфагене.
Ареной войны 451 г. стала несчастная Галлия. Римляне смогли здесь в полной мере убедиться, что гунны сильны не только кавалерией. Они уверенно приступали к мощным стенам городов, используя самые разнообразные осадные приспособления и машины. Кочевники впервые стали осваивать их еще в Китае, потом в зоне влияния иранской культуры. А теперь им стали доступны и западные новинки: при тогдашней прогрессирующей моральной деградации империи за умеренную плату что угодно можно было раздобыть у римских инженеров, да и самих инженеров в придачу.
У них были, например, подвижные высокие башни, обтянутые толстыми шкурами, укрывавшими расположившихся на платформах стрелков. Их подкатывали к стенам, и начинался ураганный обстрел из луков, летели снаряды из метательных машин. Когда защитники не выдерживали, оставляли валы и стены - пускались в ход тараны, проламывающие ворота, а то и твердыни крепостей.
Соперники устремились к важному стратегическому центру - сильно укрепленному Аврелиану (Орлеану). Аэций опередил. Тогда Аттила совершил дальний маневр и развернул свою несметную рать на огромных Каталаунских полях близ современного Труа в Шампани.
Мы более-менее детально можем восстановить ход событий и зрительно представить себе вторую великую «Битву народов» - под Лейпцигом в 1813 г., где Наполеон отчаянно бился с коалицией восставших на него европейских государств и проиграл. У нас есть масса источников: донесения, приказы, карты, воспоминания, письма, картины, неплохо сохранившиеся оружие и амуниция. Понятны и мотивы схватки, основной из них - борьба европейских народов за независимость, а потом уже личные амбиции государей и английские торгово-промышленные интересы.
Но та, первая Битва народов в июне 451 г. - она видится нам сквозь очень густой «дым столетий». Что двигало людьми: вестготы очень уж хотели быть с Римом и не хотели Аттилы, а остготы наоборот? Или все делали свою ставку в игре, в которой на кону колоссальная добыча - из той или другой сокровищницы?
