Из показаний Новикова следовало, что каждому вступающему в орден показывали чертеж «таинственного содержания со словами „Шесть великие дни дел“ и на просьбу объяснить его говорили, „что сей чертеж расположен и писан каббалистически, и кто не упражнялся еще в нижних познаниях, тот не может понимать и разуметь вышних… а могут его разуметь только находящиеся в самых высших градусах“. Рассуждения эти были чистой воды шарлатанством.
В общем, все материалы следствия говорили о том, что Новиков был сравнительно маловажной фигурой в масонской иерархии. И тот факт, что главный удар пришелся именно по нему, свидетельствует о сложной интриге, затеянной против него самими масонами из ближнего окружения императрицы. Понимая, что удара не избежать, масонские конспираторы решили отвести его на второстепенное звено своей цепи, уничтожив одновременно один из центров русского просвещения. Механизм этой интриги требует еще специального изучения. Очень характерно, что в деле о масонстве не пострадал ни один высокопоставленный масон, ни один из руководителей масонских орденов. А имена их хорошо известны следствию. Это тем более удивительно, что Царице было доложено, что в берлинских ложах 1790…1791 годов поднимался вопрос о замене царствующей особы на русском престоле. В интриге этой были замешаны и русские масоны, пытавшиеся воспользоваться тяжелой военно-политической обстановкой в Европе для захвата власти в России. Дело против Новикова затеяно при участии московского генерал-губернатора графа Я.А. Брюса, известного своей принадлежностью к масонским ложам.
Большую роль в осуждении Новикова сыграл донос крупного масонского функционера князя Г.П. Гагарина, руководителя многих лож, великого мастера Великой Провинциальной Ложи, Префекта Капитула «Феникса». Кстати, это не помешало ему занимать руководящую масонскую должность и в начале XIX века.
В общем, посадив в Шлиссельбургскую крепость Н.И. Новикова и отправив в ссылку некоторых его соратников, императрица как бы поставила точку на этом деле. Реально никто из масонов не пострадал, сохранялась сложная сеть масонских лож, которые продолжали свою подпольную деятельность, зато был уничтожен до основания один из центров русского просвещения. Поэтому можно согласиться с выводом исследователя Макогоненко, что Новикова преследовали «не за масонство, а за огромную… просветительскую деятельность, которая стала крупным явлением общественной жизни восьмидесятых годов».[69]
Просидев четыре года в крепости, не получая никакой помощи и забытый своими «братьями», Новиков многое понял. И прежде всего то, что он стал заложником тайных политических интриг «вольных каменщиков».
Выйдя из крепости, Новиков резко дистанцировался от масонских структур, хотя нигде и не объявлял об официальном «разводе» с ними, понимая, чем это может ему грозить. В свою очередь масонские руководители находили для себя выгодным эксплуатировать образ Новикова как «невинного мученика за масонскую идею», не признаваясь в том, что он от них практически отошел. Об этом, в частности, свидетельствует переписка Новикова с Д.П. Руничем. Из ответа Новикова на письмо Рунича от 1808 года видно, что Рунич высказывал намерение не сближаться в Москве ни с кем из масонов. Новиков одобрительно к этому отнесся, предлагая Руничу свое дружеское участие.[70]
Преследование масонов, связанное с делом Новикова, практически не задело никого из главных руководителей ордена. В 1792 году, по секретному сообщению Екатерине II князя Прозоровского, в России было около 800 масонов, однако эта официальная цифра сильно преуменьшала численность «братьев». По нашим примерным расчетам их было 1500…2000 человек. Но главное — это была хорошо организованная сила, руководимая из единого центра, не имевшая никаких моральных ограничений.
В 1794 году Екатерина II специальным указом полностью запрещает деятельность масонских лож.
В простом народе, в городской среде русские люди называли масонов фармазонами, вкладывая в это слово понятие мошенники, обманщики, непорядочные люди. Отношение всех истинно русских людей к масонству было крайне отрицательным. Ни один из по-настоящему выдающихся русских людей не принадлежал к масонам, хотя последние задним числом хотели приписать к своему подпольному обществу таких великих личностей, как Суворов, Кутузов, Карамзин.
Наши исследования в архивах позволяют сделать вывод, что их участие в масонских ложах — случайный эпизод юности, не имевший для них никакого значения. Порвав еще в юности связь с масонами, они не поддавались на их уговоры снова вступить в ложу и получить самые высокие степени.
В общем, оглядываясь на царствование Екатерины, можно с удовлетворением сказать, что все по- настоящему значительные деятели ее эпохи, сохранившиеся в исторических анналах, сторонились масонских лож.[71] Насмешливо или с презрением относились к этим подпольщикам Г. Потемкин, братья Орловы, Державин.
Крайне враждебно высказывался о масонстве знаменитый русский полководец Румянцев- Задунайский.
Резко отрицательно относился к масонству М.В. Ломоносов, видя в нем опасную для русской культуры болезнь. Кстати, многие его противники и недоброжелатели по Академии наук (в частности, Теплов) состояли в масонских ложах. Выступая против иноземного засилья, Ломоносов призывал готовить «национальных, достойных людей в науках».
Другой великий русский ученый и просветитель А.Т. Болотов, когда ему предложили вступить в масонскую ложу и прельщали разными выгодами тайного «братства», ответил:
«Прошу покорно меня от того уволить. Все, что вы ни говорите в похвалу вашему обществу, мне уже давным-давно известно, и вы не первые, а меня уже многие и многие старались преклонить ко вступлению в масонский орден и в другие секты и общества… (не вступать в них) обязует нас… наш христианский закон, думаю, что нам и тех должностей и обязанностей довольно, какими он нас к исполнению обязует, и что нет никакой нужды обязывать себя какими-либо другими должностями, а нам дай Бог, чтоб и те только исполнить, которыми обязует нас христианская вера».[72]
Глава 3
Трагическая судьба императора Павла I — яркий пример того, как личность, однажды затянутая в масонские сети, подвергает себя смертельной опасности, пытаясь вырваться из них. На царствование Павла I масоны возлагали особые надежды, которые, как казалось им, имели твердое основание. Будущий император воспитывался под наблюдением опытного масона Н.И. Панина. Ближайшим другом наследника престола был один из руководителей российского масонства князь А.Б. Куракин. На Куракине сходились многие нити масонской интриги, закончившейся для Павла I вовлечением в орден «вольных каменщиков». Кроме Куракина, близкими друзьями Павла стали масоны С.И. Плещеев и князь Н.В. Репнин. Сохранилось несколько портретов Павла I, где он представлен на фоне масонских символов. На одном из этих портретов изображены всевидящее око в шестиугольной звезде, молоток, кирка, статуя богини Астреи, на шее у Павла — масонский золотой треугольник на голубой ленте. На другом портрете Павел в масонском переднике третьей степени шведской системы.[73]
По-видимому, масоны планировали создание в России масонской организации по образцу Швеции или Англии, где руководителем ордена был монарх или представитель царствующего дома. Недаром с 1782 года оставалась вакантной должность Великого провинциального мастера, которую «вольные каменщики» прочили будущему Павлу I.
В первые же дни царствования Павел вызвал к себе своих друзей масонов Куракина, Плещеева, Репнина, а также их соратника И.В. Лопухина, главного надзирателя и руководителя «вольных каменщиков». Куракин стал генерал-прокурором империи. Репнин получил звание фельдмаршала, был назначен орденским канцлером, а также получил 6000 крестьянских душ. Плещеев стал генерал-адъютантом и получил повеление состоять при особе императора. Небывалые права были даны руководителю масонства И.В. Лопухину. Он был пожалован в действительные статские советники с повелением так же находиться при особе Его Величества: «…таким образом тогда, как при Екатерине II и прежде определялись в статс-
