статья ничего особенного не представляет, и она бы, вероятно, и не появилась, если бы не был затронут профессор Давид Гримм — один из самых деятельных и ревностных русских масонов.
В заключение я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство принять уверение в совершенном почтении и искренней преданности.
Письмо это было заготовлено к отправке, когда появились сведения об отъезде в субботу 26 апреля/7 мая из Константинополя в Ливадию чрезвычайного посольства для приветствия Государя Императора от имени султана. Во главе этого посольства поставлен министр внутренних дел Талаат-бей, известный деятель младотурецкого комитета «Единение и Прогресс», и уже одно это доказывает, что возложенная на него миссия не есть только простой акт международной вежливости.
И действительно, Талаат-бей состоит председателем комиссии, учрежденной великим визирем, для выработки инструкций двум инспекторам, назначенным для наблюдения за проведением в армянских вилайетах и вообще в Анатолии реформ, начертанных юрисконсультом Порты графом Остророгом.
Вопрос о проведении этих реформ близко интересует Россию, и, по слухам, он будет служить предметом бесед и переговоров в Ливадии, куда ко времени прибытия чрезвычайного турецкого посольства съедутся Министр Иностранных Дел гофмейстер Сазонов и Российский Императорский Посол в Константинополе т [айный] сов[етник] Гире.
Очевидно, нам удалось заручиться какими-то солидными обещаниями, и, казалось бы, можно было бы быть вполне спокойными, если бы была уверенность, что наше Министерство Иностранных Дел знает, с кем оно имеет дело. А вот этой-то уверенности и нет, т.к. за мою долголетнюю службу мне пришлось неоднократно убедиться, что наши дипломаты редко бывают посвящены в закулисную сторону личностей и событий. А между тем личность Талаат-бея достаточна ярка и выпукла, и едва ли найдется среди жителей Константинополя, кто бы его не знал.
В статье «Великовосточный вопрос», помещенной в «Новом Времени», экземпляр которой я своевременно послал в департамент, я на основании многочисленных документальных данных описал ход турецкой революции 1908 г. и роль в этих событиях Талаат-бея. Я позволю себе вкратце напомнить именно то, что его касается.
В ближайший период, предшествовавший турецкой революции, центром всех интриг и заговоров служил город Солунь (Салоники), где преобладающий элемент населения состоит из иудеев и где в то время существовало пять масонских лож, а именно: «Veritas» («Истина») — В[еликого] В[остока] Франции, «La Macedonia
Rissorta» («Возрожденная Македония») и «Labor et Lux» («Труд и Свет») — В[еликого] В[остока] Италии, «Perseverauza» («Постоянство») — В[еликого] В[остока] Испании, и «Филипполь» — В[еликого] В[остока] Эллады.
В испанской ложе собирались преимущественно младотурки из испанских евреев (сэфардим), коих великое множество состояло на турецкой военной и гражданской, главным образом дипломатической, службе, но наиболее выдающиеся революционеры сосредоточивались во французской и обеих итальянских ложах. Особенным влиянием пользовалась «La Macedonia Rissorta», Мастером Стула которой состоял испанский иудей Эммануэль Карассо, принимавший впоследствии личное участие в низложении султана Абдуль-Гамида.
Полиция давно уже подозревала, что в этих ложах творится неладное, но все ее попытки ввести туда своих людей не увенчались успехом. Захватить с поличным также представлялось весьма затруднительным, т. к. сборища происходили в помещениях, прикрытых иностранным флагом. На случай какой-нибудь беды В [еликий] В[осток] Италии обещал воздействовать на итальянское правительство, во главе коего в то время стоял иудей и масон Луццати, дабы оно понудило итальянского посла в Константинополе вступиться за них.
Вот в этих-то ложах и зародилось ядро будущего комитета «Единение и Прогресс». Сначала пропаганда велась среди гражданских чиновников, преимущественно из инородцев, а затем с величайшими предосторожностями была занесена в среду офицеров 3-го армейского корпуса, расквартированного в городе Салониках, начав с тех, которые вели открытый образ жизни и не чуждались местного иудейского общества. Когда пропаганда успела пустить в офицерской среде достаточно глубокие корни, через офицеров распространилось на унтер-офицеров, ложи отошли на задний план, а офицеры и чиновники-масоны образовали из себя кадры комитета, коему было присвоено масонское наименование «Единение и Прогресс», куда допускались не только масоны, но и профаны, опять-таки военные, чиновники, врачи, учителя и адвокаты. Главари комитета не прерывали сношений с ложами и направляли его деятельность сообразно с масонскими указаниями, но комитет являлся как бы самостоятельным учреждением, так что, если бы революция не удалась, пострадал бы только комитет, а ложи остались бы в стороне и получили бы возможность организовать новый комитет.
Когда наступил удобный момент, 3-й корпус взбунтовался и под руководством офицеров-масонов готов был двинуться на Константинополь, тогда султан был вынужден уступить и объявил о созыве представительного собрания.
После июльского переворота 1908 г. комитет и при конституционном режиме сохранил свой характер тайного иудейского элемента с обычным для всех тайных обществ подразделением на степени посвящения соответственно размерам «ведения», причем членам низшей степени было присвоено наименование «фидаи», или, вернее, «федави», что означает людей, готовых на все и заранее обрекших себя на гибель ради успеха дела.
Наконец, в 1909 г. при содействии французских и итальянских масонов возник самостоятельный Великий Восток Турции. Первым его актом было низложение старого и хотя безвластного, но все-таки неудобного султана и замена его уже совершенно безвольным неврастеником Магометом V.
Великим Мастером новорожденного турецкого Великого Востока был поставлен один из самых деятельных членов комитета и главный участник переворота, министр внутренних дел крипто-иудей Талаат-бей. Крипто-иудеями, т.е. тайными иудеями, на Ближнем Востоке греки называют таких жидов, которые наружно приняли ислам и носят феску, но остаются в моисеевом законе и соблюдают негласно все иудейские обряды. Турки называют их «якямидулих», т.е. жиды-оборотни (в буквальном переводе: жиды, вывернувшие шкуру), и весьма основательно опасаются их гораздо более их явных единоверцев, ибо такие оборотни представляют собой самый неблагонадежный в нравственном отношении элемент.
В состав совета ордена под председательством Талаата вошли исключительно иудеи. Явные: Эммануэль Карассо, Козен и Фараджи — и тайные: министр финансов Джавид-бей, принадлежащий к полуиудейской, полумагометанской каббалистической секте Саббатой-Цеви, Сализин Кибар и врач Назим, самая гнусная и низменная тварь из всего комитета. Из них Кирассо и Фараджи, у которых в жилах нет ни капли ни турецкой, ни арабской крови, ходили объявлять султану Абдул-Гамиду от имени всего турецкого народа о его низложении.
С воцарением Магомета V ложи стали плодиться, как грибы. Скоро все правительство сделалось чисто масонским. Мало-помалу среди членов самого кабинета образовался как бы внутренний тайный комитет, исключительно масонский, в состав коего вошли: министр внутренних дел Талаат-бей, финансов Джавид- бей, морской Махмуд-Мухтар-Паша и Шейт-уль Ислам. Этот высший представитель духовной власти был отъявленный безбожник и самый яростный и нетерпимый масон.
Самой влиятельной из всех была так называемая «Конституционная ложа», Мастером Стула которой состоял все тот же пресловутый крипто-иудей Джавид-бей. Его товарищем по ложе и личным секретарем состоял иудей Иаков Менашэ, и вот в этой-то именно ложе при содействии и с ведома Талаат-бея совершались при помощи иудейских банкиров самые темные, грабительские операции.
Такая деятельность Джавид-бея и его товарищей, самовластное распоряжение государственной казной для удовлетворения аппетитов разных клиентов и прихвостней, явное попирание всех национальных традиций вызвало всеобщее озлобление, недовольство и, наконец, военную контрреволюцию.
Всем известно и понятно, при каких обстоятельствах младотурки вновь завладели властью. Остается добавить, что Талаат-бей участвовал в заговоре, организованном Энвер-беем, и непосредственно прикосновенен к убийству военного министра Назим-Паши.
Когда я узнал, что такая личность поставлена во главе чрезвычайного посольства, отправляющегося приветствовать нашего Государя, я поспешил прибегнуть к любезному содействию А.А. Красильникова,
