Первый еретик. Падение в Хаос

на странице…

— Сэр?

Лоргар встряхнулся и сосредоточился.

— Прекрати его страдания, Аргел Тал.

Бессловесный протестующий вопль Ингетель привлек всеобщее внимание.

— Это предопределено богами. — Татуированной рукой девушка показала на исковерканное тело Вендаты. — Искатель — Лоргар, любимый сын Великих Сил, — принес десятую жертву. Теперь освящение может начаться.

Сразу же подбежали несколько кадианцев, их грязные руки стали срывать золотую броню, обнажая умирающее тело. Аргел Тал пинком отшвырнул одного из шакалов от павшего кустодия, а на остальных замахнулся мечами. Они разбежались; пиршество падальщиков в последний момент было нарушено.

— Это не жертва вашего кровавого обряда, — проговорил капитан. — Он поднял оружие на сына Императора и за это должен умереть. Вот и все. — Аргел Тал оглянулся через плечо. — Мой лорд, мы должны уйти. Ни один ответ этого не стоит.

Лоргар опустил голову, не глядя ни на Аргел Тала, ни на Ингетель. Его взгляд остановился на дальней стене, и губы изогнулись в мрачной усмешке.

— Что это за звук? — спросил примарх.

— Я ничего не слышу, кроме барабанов, мой лорд. Прошу тебя, давай немедленно уйдем отсюда.

— Вы не слышите? — Лоргар обернулся к двоим оставшимся сыновьям. — Ни один из вас? — Их молчание говорило само за себя, и Лоргар поднял руку ко лбу. — Это… смех?

Ингетель, стоя на коленях, тянула за край его одеяния и рыдала.

— Ритуал… Боги идут… Он не закончен…

Лоргар наконец обратил на нее внимание, хотя в его взгляде все еще сохранялась отчужденность.

— Я слышу их. Слышу их всех. Словно забытый смех. Забытые лица далеких родичей, когда пытаешься их вспомнить.

Аргел Тал резким движением свел вместе мечи из красного железа. Лязг металла о металл прозвучал достаточно громко, чтобы привлечь внимание примарха.

— Мой лорд, — прорычал он. — Надо уходить.

Лоргар, оставаясь бесконечно спокойным и бесконечно терпеливым, покачал головой:

— У меня уже нет выбора. События пришли в движение. Держись от кустодия подальше, сын мой.

— Но, сэр…

— Ингетель права. Это предопределено богами. И шторм, который нас остановил. И вопли, нас призывающие. И страх, заставивший Вендату выступить против нас. Все это части… плана. Мне все стало ясно. Сновидения. Шепот. Десятилетия и десятилетия…

— Мой лорд, пожалуйста…

Величавое лицо Лоргара внезапно исказилось от ярости.

— Отойди от этого неверного пса, или ты присоединишься к нему на одиннадцатом копье. Ты меня понял? Это решающий момент, от которого зависит все остальное. Выполняй приказ, или я убью тебя на месте.

Перед взглядом Аргел Тала внезапно пронеслась тень — нечто ужасное, крылатое и зловещее, недоступное воображению смертных.

Но прошло мгновение, и тьма рассеялась. Аргел Тал подчинился приказу Лоргара, отошел от тела и убрал в ножны мечи из красного железа.

— Никакие ответы этого не стоят, — повторил капитан.

Ни Ксафен, ни Лоргар даже не повернули головы. Оба пристально наблюдали за продолжавшимся ритуалом.

На этом Лоргар перестал записывать. Его улыбка окрасилась грустью.

— Ты считаешь, что в тот момент я согрешил?

Аргел Тал мрачно рассмеялся:

— Грех — это тот случай, когда мораль смертных сталкивается с понятиями этики. Согрешил ли ты против веры? Нет. Запятнал ли свою душу? Возможно.

— Но ты ненавидишь меня, сын мой. Я слышу это в твоем голосе.

— Я думаю, что тебя ослепило отчаяние, отец. Может, ты и не получаешь удовольствия от садизма, но жажда истины тебя развратила.

— И за это ты меня ненавидишь.

Лоргар больше не улыбался. Его голос зазвучал глухо и язвительно, а в его глазах тепла было не больше, чем в глазах трупа на поле сражения.

— Я ненавижу то, что ты заставил меня увидеть. Мне ненавистна истина, которую мы обязаны донести до Империума Человечества. Но больше всего я ненавижу то, чем я стал, служа твоим замыслам. — Аргел Тал усмехнулся, но усмешка принадлежала не ему. — Но мы никогда не могли ненавидеть тебя, Лоргар.

Вендата был еще жив, когда его насаживали на копье рядом с девятью другими жертвами.

Но, к счастью, недолго.

Он не увидел освящения, купленного его кровью. Он не увидел того, что прорвалось сквозь барьер между царством духа и миром плоти.

Неистовый танец Ингетель подходил к концу. Девушка обливалась потом, ее волосы слиплись в сальные пряди, и тело блестело в свете факелов, словно унизанное жемчугом. В руках она продолжала сжимать деревянный посох, увенчанный резным полумесяцем.

Возле каждого копья с жертвой стоял татуированный говорящий-с-богами, стиснув в побелевших от напряжения пальцах грубую глиняную чашу, куда стекала кровь убитых людей. Ингетель по очереди подходила к каждому из них, и шаманы размазывали на ней кровь, покрывая ее тело спиралевидными символами.

Ошибиться в значении рисунка было невозможно. Они рисовали на ее коже Око.

— Непостижимо, — произнес Лоргар.

Он выглядел больным, на висках вздулись и пульсировали вены.

— Я знаю этот ритуал, — сказал Ксафен. — Он известен из древних книг.

— Да, — со страдальческой улыбкой согласился примарх. — Это отголосок колхидской церемонии. Так были помазаны на правление короли-жрецы. Танец девственницы, кровавые жертвоприношения, созвездия, татуированные на коже… Все так же. Кор Фаэрон тоже узнал бы ритуал, как и Эреб. Они оба видели все это собственными глазами раньше, до моего появления на Колхиде, когда обряд совершали жрецы Завета.

Аргел Тал был уверен, что их культура давно переросла этот этап. Лоргар, вероятно, уловил отвращение, сквозившее в мыслях капитана, потому что повернулся в его сторону и окинул пристальным взглядом.

— Я не нахожу в этом ничего привлекательного, Аргел Тал. Всего лишь необходимость. Ты считаешь, что мы ушли от подобных суеверий? Но хочу тебе напомнить: не все перемены происходят к лучшему. Здания разрушаются. Плоть слабеет. Воспоминания тускнеют. И все это следствия течения времени, а мы, если бы нашли способ, могли бы обратить его вспять.

— Мы пришли сюда в поисках свидетельств существования богов, мой лорд. Но ни один бог, достойный поклонения, не потребовал бы такого от своих приверженцев.

Лоргар снова повернулся лицом к церемонии и потер пальцами виски.

— А это, сын мой, самые мудрые слова, которые кто-либо произнес с той минуты, как мы открыли этот мир. Ответы, которые я ищу, вселяют в меня страх. Пытки? Человеческие жертвоприношения? — Лоргар слегка поморщился. — Прости, я говорю несвязно. Мысли вызывают у меня боль. Я хочу, чтобы они