доставленную курьером.
Когда они приблизились к конечной цели и после полутора лет путешествия вынырнули из утомительных водоворотов варпа, чтобы подойти к боевой флотилии, Исхак не мог воспротивиться желанию запечатлеть этот момент.
Держа в руке стержень пиктера, своим весом и размером напоминавший дубинку, он навел глазные линзы на вид за иллюминатором и стал наблюдать за кораблями, время от времени делая снимки проходивших боевых кораблей.
И вот оно. Серая громада крепости-флагмана лорда Аргел Тала, молчаливая и безмятежная, несмотря на ряды орудий, сокрушавших целые миры.
«Де Профундис». Новый дом Исхака.
Восторженно открыв рот, он делал пикт за пиктом. Один из них — чуть ли не самый первый из серии — изображал флагман на траверзе в великолепной перспективе: бастион имперского могущества из камня и стали. Свет звезд рассыпал редкие блики по мощной броне, а из верхней части поднималась статуя примарха: Лоргар, окруженный ореолом далекого солнца звездной системы, воздел руки к бездне.
Раздался щелчок пиктера, и Исхак Кадин влюбился в свою работу.
Это было три недели назад. Три недели в ожидании следующего приступа вдохновения. Три недели в ожидании сегодняшнего дня.
Ангарная палуба правого борта представляла собой сложнейший лабиринт из десантных кораблей, снующих погрузчиков и грузовых контейнеров, по которому передвигались занятые своими делами бесчисленные сервиторы, техноадепты и члены экипажа. «Громовые ястребы» загружались боеприпасами, и их длинные крылья поникали под тяжестью ракетных кассет, а в орудийные башни подавали ящики с лентами болтерных снарядов. Со всех сторон раздавался лязг, звон и грохот тяжелой техники, не доставлявший никакого удовольствия страдающему с похмелья Исхаку.
В центре этого организованного хаоса находился «глаз бури» — область спокойствия, расчищенная для ожидаемого прибытия. Исхак в числе остальных свидетелей утренних событий стоял на краю этой площадки. Слева от него расположилась группа других летописцев: здесь был Марсин, художник, что-то царапавший в своем блокноте. Луианна, худенькая и бледная малышка, составлявшая целые концерты из разных аранжировок на флейте. И Хеллик, наверняка задолжавший Исхаку некоторую сумму денег после вчерашней игры в карты.
Чем занимался Хеллик? Тоже был композитором? Этого Исхак сказать не мог, но, в какой бы манере этот парень себя ни выражал, в карты он играл отвратительно.
Здесь, безусловно, присутствовала и Блаженная Леди — она стояла среди своих служанок и компаньонок в платье кроваво-красного цвета, которое было бы более уместно на терранском балу, чем на скользкой и потемневшей от масла палубе боевого корабля. На вид ей было не больше тридцати, хотя, если учесть время, проведенное ею в легионе, здесь наверняка имела место не одна омолаживающая операция.
Несколько минут Исхак потратил на то, чтобы ее рассмотреть. Смуглая кожа, хотя и не такая темная, как у самого Исхака, выдавала уроженку пустыни, и было совершенно ясно, почему ее называют блаженной. Он никогда не видел, чтобы кто-то двигался с таким плавным и непринужденным изяществом и с такой приветливой ослепительной улыбкой. Каждый раз, когда она обменивалась словом с кем-либо из своей свиты, казалось, что она улыбается какой-то только им двоим известной шутке.
Исхак тотчас решил, что хочет ее.
В какой-то момент он был уверен, что она обернулась и посмотрела в его сторону. Но ведь говорили, что она слепая? Или это всего лишь ширма? Слухи, придающие дополнительную таинственность?
Почетный караул Имперской Армии тоже соизволил проявить усердие. Офицеры Пятьдесят четвертого Эухарского полка в белых мундирах выстроились ровными рядами; их парадная форма производила сильное впечатление своими пышными украшениями. Каждый офицер рукой в перчатке придерживал эфес висевшей на боку сабли, а свободная рука покоилась на пояснице. В центре переднего ряда Исхак заметил седого и напичканного бионикой генерала Аррика Джесметина.
Генерал пользовался на корабле устрашающей репутацией: все летописцы называли Старого Аррика не иначе как тираном или надзирателем. До сих пор они встречались всего один раз, в коридоре одной из верхних палуб, где новый летописец бродил в поисках источника вдохновения.
Джесметин провел во флотилии шестьдесят лет, и каждый месяц этого срока оставил отчетливый след в его облике. Он ходил с серебряной тростью, а большая часть правой стороны его тела гудела и жужжала бионическими устройствами, скрытыми генеральской формой. Его коротко подстриженная бородка на худом лице казалась полоской пушистого меха вокруг оскала рта, похожего на прореху в старой шкуре.
— Эй, ты! — окликнул его генерал. — Заблудился?
Ну, он совсем не заблудился, но и подниматься на стратегическую палубу ему тоже было незачем.
— Да. Да, заблудился.
— Ты совсем не умеешь врать, сынок.
Такое заявление оскорбило Исхака, но он не подал виду.
— Вероятно.
— И все время усмехаешься. Если бы у меня были дочери, я бы тебя пристрелил только за то, что ты к ним слишком близко подошел.
— При всем уважении, сэр, я не в настроении выслушивать незаслуженные обвинения и угрозы. И я действительно немного заблудился.
— Вот. Опять усмехаешься, только меня не проведешь. Ты кто такой?
— Исхак Кадин, официальный летописец.
Ему нравилось, как звучит его новое звание, и он повторял его при каждом удобном случае.
— А-а. — Старик прокашлялся, произведя звук, напоминающий скрежет гравия. — Ты случайно не поэт?
— Нет, сэр. Я имажист.
— Жаль. Блаженная Леди любит слушать стихи. Хотя, гм, я уверен, что это и к лучшему, и ты никогда не переступишь ее порога.
Тогда он еще не знал, кто такая Блаженная Леди, но этого ворчания хватило, чтобы Исхак поклялся себе, что, кем бы она ни была, он переступит ее порог, и чем быстрее, тем лучше.
— Так ты охотишься за пиктами?
— Виновен. — Исхак сдержал усмешку, не дав ей появиться на губах. — По всем пунктам.
Старик поскреб аккуратно подстриженную бородку, и пальцы зашуршали по жестким волоскам, чуть длиннее щетины.
— Это, знаешь ли, боевой корабль. И ты можешь заработать массу проблем, если будешь шляться где попало. Возвращайся на нижние палубы и вместе с остальными жди прибытия капеллана. Тогда и сделаешь все свои пикты.
Исхак счел этот совет дельным, но, уже повернувшись, чтобы уйти, решил еще раз испытать свое счастье:
— Сэр?
— Что еще?
Старик уже шагал прочь, постукивая по палубе серебряной тростью.
— А ты не кажешься таким неумолимо ужасным чудовищем, каким тебя представляют летописцы.
Генерал Аррик улыбнулся, отчего прореха на его лице стала еще менее привлекательной.
— Это лишь потому, что ты не из числа моих людей, летописец Кадин. А теперь убирайся со стратегической палубы и беги обратно в кабачок, который вы, мелкие паразиты, уже наверняка устроили в каком-нибудь темном углу этого благословенного корабля.
— Он называется «Погребок».
— Очень подходяще, — фыркнул старик и ушел.
Итак, он ждал еще одиннадцать дней и в соответствии с пожеланиями генерала провел их в
