XVI, отпечатанную на стене в том самом месте, куда он ударился головой. Она была даже украшена брызгами его крови.
— Ты меня разыгрываешь, — произнес он вслух.
— Шестнадцатая палуба. Сквозная пробоина, — снова затянул монотонный голос. — Переборки герметизируются.
— Я это уже слышал.
Корабль опять задрожал, и где-то неподалеку, всего за парой поворотов, отчетливо послышались взрывы. Мир вокруг Исхака потонул в мрачном красноватом свете аварийной системы. В лучшем случае он лишится всех отснятых пиктов. В худшем, что более вероятно, ему придется здесь умереть.
Аргел Тал вытащил когти. Покрывавшая их кровь впиталась в металл с такой же жадностью, с какой пустыня впитывает дождь. Подняв голову к небу, он испустил вопль и ринулся вперед, отшвыривая ногами раненых Астартес и пробивая себе путь к ближайшей группе Гвардии Ворона. Их клинки ломались о его броню, и каждый удар вызывал странное ощущение: он чувствовал раны на поверхности своего доспеха, как чувствовал бы их на своей коже, но они не причиняли боли и не кровоточили.
Клинок слева опасность убей.
Предостережения проявлялись щекочущим давлением с внутренней стороны лба, чем-то средним между голосом, предчувствием и инстинктивным порывом. Он не был уверен, предупреждает ли его Раум — оба голоса были одинаковыми, и его движения принадлежали ему лишь наполовину. Он взмахивал когтями, но удар получался быстрее и жестче, чем он рассчитывал. Он блокировал удар меча, но обнаруживал, что его когти уже вонзились в горло противника, хотя сам об этом даже не думал.
Он резко повернул голову влево и ощутил металлический запах падающего меча, увидел блеск солнца на его кромке, хотя еще даже не успел на него посмотреть, и завершил разворот, чтобы убить владельца оружия. Когти Несущего Слова прошлись по торсу противника, и воин Гвардии Ворона мгновенно упал, а его разорванный доспех открыл тело. Пальцы Аргел Тала пощипывало от поглощаемой братской крови. Растянутые в усмешке губы под шлемом окрасились кровью из порезанного языка.
Всю свою жизнь, в каждой битве, кроме ярости момента, Аргел Тал испытывал еще и отчаяние. Лихорадочное желание остаться в живых всегда скрывалось под его праведным гневом, даже во время тех самоубийственных атак, когда он вел десятки своих братьев против сотен врагов. Но когда его когти рвали броню и открытые лица Гвардии Ворона, он совершенно позабыл об этом стремлении выжить.
— Предатель! — крикнул ему один из Астартес Гвардии Ворона.
Аргел Тал взревел в ответ, керамит его шлема треснул, открыв зубастую пасть, и он прыгнул на противника. Астартес погиб на пропитанной кровью земле, разорванный на куски когтями Аргел Тала.
Он смутно слышал несущийся из вокса рычащий смех. В какой-то момент этой абсурдной и вневременной схватки закричал Ксафен, обращаясь к своим братьям:
— Гал Ворбак наконец-то вырвался на свободу!
— Нет, — с непонятной ему самому уверенностью рыкнул Аргел Тал. — Еще нет.
Он сорвал шлем с воина Гвардии Ворона и ухмыльнулся ему в лицо.
— Зверь! — задыхаясь, воскликнул Астартес. — Скверна…
В глазах воина Аргел Тал на мгновение увидел свое отражение. На него смотрел оскаленный черный шлем, левый глаз все еще окружал золотой солнечный ободок, решетка, закрывавшая рот, раскололась, открыв чудовищные челюсти из кости и керамита, из синих хрустальных линз, пятная лицевой щиток, протянулись кровавые полоски.
Аргел Тал погрузил когти в тело воина, чувствуя покалывание всасываемой крови, разрывая кости и внутренние органы.
— Я — истина.
Он потянул, и воин Гвардии Ворона развалился в его руках на окровавленные куски.
— Нет мира среди звезд, — произнес он, не понимая, оба ли голоса это сказали, или он только вообразил один из них.
— Только смех жаждущих богов.
Гал Ворбак, все как один, взвыли в поисках очередных жертв, преследуя воинов Гвардии Ворона, пытавшихся перегруппироваться для отпора этому невероятному предательству. Аргел Тал завывал громче всех, но вопль быстро затих в его глотке.
Тень, тень огромных крыльев заслонила солнце.
Земля загудела от его приземления. Когти, сверкнув серебром, выскочили из силовой перчатки, а мерцающие крылья из темного металла взметнулись в воздух над его плечами. Медленно, мучительно медленно он поднял голову и взглянул на изменников. С лица, что было белее имперского мрамора, смотрели черные глаза, и бледные черты выражали самое полное и абсолютное раздражение, какое только видел Аргел Тал. Это чувство было сильнее, чем ярость, искажающая лица демонов в варпе.
И вдруг Аргел Тал понял, что это не раздражение и не ярость. Это сильнее, чем то и другое. Это был гнев, облеченный в физическую форму.
Примарх Гвардии Ворона издал нечеловеческий крик и развернулся, предоставив нанести первый удар смертоносным крыльям-клинкам, прикрепленным к еще дымящемуся прыжковому ранцу. Несколько воинов Несущих Слово, превратившись в окровавленные куски брони и плоти, отлетели назад. Затем настала очередь когтей. Они разрывали каждого серого воина, кому не повезло оказаться в пределах досягаемости приземлившегося полководца.
Начав битву, Коракс уже не останавливался. Он превратился в размытое пятно черной брони и черных клинков. Он рвал, рубил, обезглавливал безо всякого усилия, малейшее его движение приносило увечье, он убивал с легкостью, изобличавшей его ярость.
Железные Воины быстро распознали самую страшную угрозу и развернули орудия на своих башнях. На примарха обрушился лазерный огонь. Застигнутые шквалом лазеров Несущие Слово были рассечены, как и их братья, настигнутые когтями Коракса, а от брони примарха лучи словно отскакивали, оставляя на доспехе глубокие ожоги, но не пробивая насквозь.
Вокс наполнили беспорядочные крики умирающих Несущих Слово.
— Помоги нам! — крикнул один из капитанов Аргел Талу.
Алый Повелитель отшвырнул в сторону последнего убитого им воина Гвардии Ворона — его шея уже убедительно хрустнула под нажимом его рук — и приказал Гал Ворбак атаковать. Из трещины в шлеме приказ вырвался яростным рычанием, поскольку лицо тоже ему уже не принадлежало.
Но даже это бессловесное выражение злости было понято Гал Ворбак, и они подчинились своему командиру. Первым на Коракса бросился Аянис, и повелитель Гвардии Ворона уничтожил воина, даже не поворачиваясь к нему лицом. Струя пламени из прыжкового ранца ударила в Аяниса, опалила броню и замедлила его бег, так что крылья повернувшегося к новым врагам Коракса рассекли Несущего Слово пополам. Алые воины подбежали и набросились на примарха, но их атака принесла не больше результатов, чем борьба их серых братьев.
Мы умираем в тени огромных крыльев, раздался голос изнутри.
Аргел Тал ринулся вперед, чтобы принять смерть от рук полубога.
Лоргар помедлил, и в этот момент его крозиус опустился. Резное навершие было запятнано кровью — кровью Гвардии Ворона, той же самой, что текла в венах брата, их генетического предка.
Болтерные снаряды взрывались на броне Лоргара, но он не обращал никакого внимания ни на жар, ни на разлетающиеся осколки. Как Несущие Слово были не в силах устоять перед Кораксом, так и Гвардия Ворона разлеталась на куски под бесстрастными и хирургически точными ударами крушившего их Лоргара.
Один из болтов угодил в шлем, разрушив ретинальную электронику и оставив вмятину на керамите, отчего голова Лоргара резко дернулась. Он сорвал с лица искореженный обломок металла и одним взмахом Иллюминариума убил стрелка. Удар отбросил воина поверх голов его братьев, и он рухнул на землю среди отступающих Астартес.
