Вслед за своим наблюдением того человека Вощев услышал пение тихого голоса:
— Липа векова-ая…
Дальше голос стал тише, продолжая песню шепотом, и вовсе смолк. Вощев зашел обратно в барак. Там Чиклин глядел непомнящими глазами и безмолвно произносил песню ртом; он уже очнулся, но еще не мог вспомнить своей жизни — и помнил песню, готовясь жить сначала.
Козлов же хотя и спал пока, но карябал грудь ногтями, мучаясь с закрытыми глазами, а потом сразу приподнялся и боязливо закричал.
— Ты чего испугался? — спросил Вощев, приближаясь на помощь.
— Крыса в груди грызется!
Чиклин встал на привычные ноги и умело вгляделся в тело Козлова, где находилась крыса; Чиклин захотел ее спокойно убить.
— Рот зажми! — сказал он Козлову. — И живот схвати руками, а то она выскочит.
Козлов бережно сжал рот и вдавил рукой живот, чтоб крысе было туже выходить, но вдруг почувствовал свою внутренность свободной и сердце легким.
— Она — вона! — показал он на свой пиджак, которым прикрывал ноги.
Чиклин с твердой силой ударил босой подошвой по пиджаку, но место под ним было пусто.
— Ушла! — обнаружил Чиклин.
Козлов грустно обиделся:
— Я вот теперь, как говорится, заявление в охрану труда подам, крысы рабочему сердце грызут.
2
— Крысы, товарищ Пашкин, — сказал ему Козлов. — Они мне сердце, как говорится, грызут и грызут. Пашкин никогда не спешил отвечать, чтобы люди видели его думающим, а отвечал небрежно: пусть сущность его слова действует сама по себе.
— Где крысы? Зачем они придут сюда? Ведь у вас женщин нету — грязи заводить некому! Ты, наверно, спишь с надбавкой, и тебе снятся животные. Тут же был санврач! А если крысы — организуйте кружок Осоавиахима и травите любую тварь, практикуйтесь против буржуазии на мелочи!.. Это даже хорошо, что хоть крыса будет, как вы не понимаете?!
— Мы понимаем, — с уважением сообщил Сафронов. — Нам деваться некуда, приходится все понимать.
Морщась от забот и привычной осведомленности, Пашкин обошел своим шагом жилое помещение, изучая невзрачным взглядом гигиеничность и кубатуру, и нашел условия приличными: ведь пролетариат еще только делает себе существование, так что требовать ему блага не с кого. Пашкин угрюмо знал почти все и даже скучал.
3
…Их ноги ступали с силой жадности, а телесные корпуса расширились и округлились, как резервуары будущего, — значит, будет еще будущее, значит, настоящее несчастно и далеко до конца. Вид этих тревожных женщин доставил Прушевскому терпение на свое дальнейшее неизъяснимое существование вплоть до ближайшей сознательной гибели. Явившись в техническую канцелярию работ, Прушевский сел за составление проекта своей смерти, чтобы скорее и надежней обеспечить ее себе. После окончания проекта Прушевский устал и спокойно уснул на диване. На завтра ему осталось составить лишь объяснительную записку к проекту, а затем найти достаточно прелестную женщину для однократной любви с ней, после удовлетворения любви к Прушевскому всегда приходило нормальное желание скончаться, и такой же точный расчет он сделал и теперь.
4
И теперь Пашкин гордился Козловым — он верил в тот близкий день, когда весь пролетариат примет образ авангарда своего: это и будет социализм. Поэтому Пашкин всюду показывал Козлова как образцовый элемент активиста, зарожденного в массах умелым профсоюзным руководством. Благодаря наличию Козлова Пашкин уже не смущался более Жачева: он знал, что Жачеву надо дать лишь должность хотя бы сборщика членских взносов и он перестанет требовать масло у ответственных лиц, ибо сам будет накануне питания жирами.
5
Но Прушевский узнал удовлетворение не от масштаба, а оттого, что землекопы так же быстро истомят жизнь в котловане, как он сам умрет; ему лучше было иметь друзей мертвыми, чем живыми, чтобы затерять свои кости в общих костях и не оставить на дневной поверхности земли ни памяти, ни свидетелей, — пусть будущее будет чуждым и пустым, а прошлое покоится в могилах, в тесноте некогда обнимавшихся костей, в прахе сотлевших любимых и забытых тел.
6
Чиклин ему начал говорить, и активист занес его в кадр в течение часа; Вощеву же он дал другую нагрузку — перещупать в ночь всех кур и тем определить к утру наличие свежеснесенных яиц.
— У меня рука велика, я не справлюсь, — произнес Вощев.
— Ты что — по узкому месту равняешься? — сокрушительно удивился активист. — Кто есть на свете: партия или ты?
— Его нет, — ответил про Вощева мужик с желтыми глазами: дотоле он стоял молча, а теперь испугался.
Вощев попробовал себя руками за тело и решил: надо мне перестать думать, пускай живет что-то общее; чего ради мучиться для одного своего корпуса: велик он, что ли?
Согнувшись для меньшего размера и бесчувствия, Вощев скрылся на куриное дело.
7
— Всю ночь щупал — ни в одной птице нету яйца.
Активист сосредоточился, его помощники тоже соответственно задумались: неужели птица — подкулачница?
— Надо заготовить всех кур, сделать их мертвыми — и съесть, — продумав мысль, заявил один из активного состава.
— А петухов ты заметил? — спросил активист.
— Их нету, — сказал Вощев. — Один человек лежал на дворе и мне говорил, что ты последнего съел,
