государству. И вот, наконец, 7 октября Народный совет (330 членов) был преобразован во временную Народную палату Германской Демократической Республики (этот день впоследствии стал главным национальным праздником ГДР). 10 октября СВАГ была преобразована в СКК (Советская контрольная комиссия), передав свои основные полномочия новому государству. На следующий день Народная палата ввела в действие выработанную в мае 1949 года конституцию и избрала одного из лидеров СЕПГ Вильгельма Пика президентом республики.
Интересно, что процедура провозглашения ГДР 7 октября 1949 года проходила в здании бывшего министерства авиации Геринга (здесь нет символики, просто это было одно из немногих сохранившихся в Берлине крупных административных сооружений). Причем за столом президиума висел огромный транспарант: «Только общегерманское правительство преодолеет национальную нужду!». То есть и при образовании ГДР всячески подчеркивалось, что это всего лишь шаг на пути к единству Германии. Народный совет преобразовал себя в Народную палату простым способом: депутаты поднялись с мест в знак своего согласия. На церемонии 7 октября присутствовали дипломаты из военных миссий Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии и Чехословакии. СВАГ направила в бывшее министерство авиации всего лишь заместителя начальника управления по информации полковника Назарова, что было довольно ясным сигналом.
Вильгельм Пик после своего избрания президентом принес присягу следующего содержания: «Клянусь посвящать свои силы благополучию немецкого народа (а не населения ГДР. —
Вильгельм Пик был первым в истории Германии коммунистом — главой государства. Он родился в 1876 году и был по профессии столяром. В 1919 году социал-демократ Пик принадлежал к числу отцов — основателей КПГ, а после ареста Тельмана (1933 год) в 1935 году на Брюссельской конференции КПГ был избран председателем ЦК КПГ, то есть возглавил руководство партии в эмиграции. После объединения СДПГ и КПГ советской зоны Пик стал одним из сопредседателей новой СЕПГ. Этого человека отличала простая и живая манера общения, и большинство населения ГДР с симпатией относилось к своему президенту вплоть до самой его смерти в 1960 году. Так как равной по формату политической фигуры тогда не нашли, вместо президента был учрежден коллективный глава государства — Государственный Совет.
12 октября 1949 года Народная палата единогласно избрала премьер-министром ГДР Отто Гротеволя, родившегося в 1894 году и с 18 лет участвовавшего в социал-демократическом движении. Во время Веймарской республики (к которой коммунисты стояли в непримиримой оппозиции) Гротеволь занимал различные государственные посты, в том числе был министром правительства земли Брауншвейг (эта земля впоследствии сыграла в истории Германии роковую роль, предоставив австрийцу Адольфу Гитлеру германское гражданство, что и позволило тому со временем занять пост рейхсканцлера). После 1945 года Гротеволь создал в Берлине Центральный комитет СДПГ (прежнее партийное руководство было дискредитировано, так как безвольно приняло приход НСДАП к власти) и с самого начала активно выступал за объединение с КПГ. При этом вопреки мнению многих западных историков эта идея была популярна в широких социал-демократических массах, которые видели в расколе германского рабочего движения основную причину успеха нацистов в 1933 году. После образования СЕПГ Гротеволь вместе с Пиком стал сопредседателем партии.
Правительство Гротеволя (состоявшее из трех вице-премьеров и 14 министров) во многом было уникальным по германским меркам. Семь его членов раньше были рабочими, шесть сидели в гитлеровских застенках, а четыре были вынуждены во время «третьего рейха» покинуть Германию. Был, правда, в кабинете Гротеволя и один бывший член НСДАП — представитель ХДС Луитпольд Штайде (министр труда и здравоохранения). В целом же партийный состав первого правительства ГДР был следующим: восемь членов СЕПГ (вице-премьер Ульбрихт, министры внутренних дел, юстиции, народного образования, планирования, промышленности и внешней торговли), четыре — ХДС (вице-премьер Отто Нушке, министры иностранных дел, труда и почты), три — ЛДПГ (вице-премьер Германн Кастнер, министры финансов и торговли). По одному министерскому посту получили ДКПГ и НДПГ (соответственно министры сельского хозяйства и восстановления). Министр транспорта был беспартийным. Самым молодым министром был представитель СЕПГ 44-летний Пауль Вандель (народное образование). На своем первом заседании 14 октября правительство назначило 15 статс-секретарей (то есть заместителей министров), восемь из которых были членами СЕПГ (а из них семь до 1946 года состояли в КПГ). Один из ведущих теоретиков СЕПГ Антон Аккерман стал статс-секретарем МИД и вскоре практически «выключил» из активной повседневной работы (хотя и сам не был хорошим организатором) номинального главу внешнеполитического ведомства, христианского демократа Георга Дертингера (советская дипмиссия в ГДР считала Дертингера врагом СССР и ставленником Ватикана)[8].
В своих первых заявлениях в качестве главы правительства Гротеволь назвал основной целью кабинета «восстановление экономического единства Германии». Это вполне вписывалось в шкалу приоритетов Сталина, который в приветственной телеграмме руководству нового государства охарактеризовал ГДР как «фундамент единой, демократической и миролюбивой Германии». 17 октября 1949 года СССР установил с ГДР дипломатические отношения. Причем интересно, что газета СКК «Теглихе Рундшау» расценила этот шаг как подтверждение последовательности внешней политики Советского Союза, ранее первым признавшего КНДР, КНР и государство Израиль (!).
Итак, в октябре 1949 года сформировались два германских государства, которые сразу же вступили в конкурентную борьбу, так как претендовали на роль модели для будущей воссоединенной Германии. И все же между ГДР и ФРГ было коренное отличие. Если западные союзники и Аденауэр делали основной упор на укреплении Западной Германии в ущерб достижению германского единства (для них был приемлем только один вариант его достижения — безоговорочное присоединение ГДР к ФРГ, что было тогда абсолютно нереально), то СССР рассматривал ГДР как прообраз будущей Германии, будучи готовым к компромиссам по окончательному государственному устройству единой страны.
Противоречие между СССР и западными державами (прежде всего, США) было простым: американцы хотели видеть (пусть и не всю) Германию в НАТО, а Москва, памятуя горькие уроки 1941 года, настаивала на нейтральном статусе будущей единой Германии, не претендуя на то, чтобы единое государство было социалистическим.
В заключение можно процитировать, на наш взгляд, абсолютно верное мнение немецкого историка Вильфрида Лота: «Сталин не хотел никакой ГДР. Он не хотел ни сепаратного государства на территории советской оккупационной зоны, ни вообще социалистического государства в Германии. Вместо этого он стремился к парламентской демократии для всей Германии, которая лишила бы фашизм основы в обществе и открыла бы Советскому Союзу доступ к ресурсам Рурской области. Это должно было быть достигнуто совместными действиями держав-победительниц. Социалистическое сепаратное государство ГДР было, прежде всего, продуктом революционного рвения Вальтера Ульбрихта, которое смогло развиться на фоне западной практики отгораживания»[9].
Говоря проще, чем активнее Запад действовал против СССР, тем труднее было советскому руководству тормозить усилия Ульбрихта по построению в ГДР социалистического строя. И тем не менее, вплоть до 1953 года Москва была готова пожертвовать и социализмом, и самой ГДР ради создания демократической и нейтральной Германии.
Название этого раздела нуждается в немедленном уточнении, так как внутренняя политика ГДР данного периода была самым тесным образом связана с положением на международной арене и, в частности, с курсом Советского Союза в германском вопросе. Причем вплоть до июля 1952 года общий алгоритм этой взаимосвязи можно описать следующим образом: руководство СЕПГ пыталось всеми силами ввести в ГДР социализм, а советское руководство тормозило пыл своих немецких друзей, так как не оставляло надежды на объединение Германии. Однако конфронтационная политика Запада, жесткая антикоммунистическая кампания в США («маккартизм») объективно играли на руку сторонникам ускорения строительства социализма в ГДР, так как перед лицом угроз своей безопасности (особенно после создания
