ГДР в многосторонней группировке должно было предупредить Запад о необратимых последствиях для германского единства включения ФРГ в западные военные структуры. С другой стороны, то, что союз был пока невоенным, должно было оставлять открытой возможность для компромисса в случае отказа Запада от ремилитаризации ФРГ. Однако это предложение МИД советское руководство сочло, видимо, слишком радикальным, и было решено пока ограничиться нотой западным державам. Она появилась, как и планировалось, 15 августа 1953 года, в день, когда американцы прекратили первую фазу своей операции по раздаче «пакетов Эйзенхауэра». В ноте, в принципе, совершенно справедливо отмечалось, что Запад так и не отреагировал серьезно на «ноту Сталина» от 10 марта 1952 года. Содержалось также жесткое предостережение, что после включения Западной Германии в НАТО и ЕОС ее уже нельзя будет рассматривать как миролюбивое государство, а объединение Германии станет невозможным. Если бы нота этим и ограничилась, США могли бы праздновать победу. Но СССР выражал согласие на переговоры четырех держав по германскому вопросу. В течение шести месяцев предлагалось созвать мирную конференцию по рассмотрению вопроса о мирном договоре с Германией. К советской ноте от 15 августа опять прилагался, как и 10 марта 1952 года, тот же самый проект Основ мирного договора. В ноте присутствовало и разработанное весной 1953 года предложение об образовании Временного общегерманского правительства для подготовки свободных выборов.
20–22 августа 1953 года состоялся первый официальный визит государственной делегации ГДР в СССР. Впервые делегацию возглавил не партийный деятель, а премьер-министр. По итогам переговоров советское правительство объявило о прекращении взимания с ГДР репараций с января 1954 года (ГДР прощалось, таким образом, 2537 млн. долларов). 33 САО, шесть научно-технических и одно конструкторское бюро, то есть все объекты, еще находившиеся в советской собственности и производившие 12 % промышленной продукции ГДР, безвозмездно передавались республике[329] . Предприятие по добыче урана «Висмут» с 1 января 1954 года преобразовывалось в германо-советское акционерное общество. Размеры расходов по пребыванию на территории ГДР советских войск ограничивались 5 % годового бюджета ГДР, что уже в 1954 году позволило республике сэкономить по сравнению с 1953 годом 360 млн. марок.
Для повышения международного престижа ГДР была достигнута договоренность о преобразовании дипломатических миссий обеих стран в посольства, что и было осуществлено в октябре 1953 года. Наконец, еще 26 июня 1953 года было объявлено о распространении Указа Верховного Совета СССР об амнистии от 27 марта 1953 года на осужденных за военные преступления в Советском Союзе немецких военнопленных и других граждан Германии, и с 1 июля началась передача подпавших под амнистию 6994 немцев властям ГДР.
США были неприятно удивлены масштабом советской помощи ГДР. С помощью РИАС стали распространяться слухи, что русские все равно заставят ГДР чем-то заплатить за свою поддержку. К тому же советские мясо и масло в любом случае надо было приобретать в магазине, а «добрые» американцы раздавали продовольствие абсолютно бесплатно.
Тем не менее, помощь СССР ГДР заставила американцев возобновить раздачу продовольствия с 27 августа. После победы Аденауэра на выборах в бундестаг в сентябре 1953 года акция по инерции еще продолжалась до 10 октября, но основное свое дело она уже сделала. ХДС/ХСС на волне антикоммунизма и солидарности с «голодным» населением «восточной зоны», только что героически поднявшимся на восстание против тоталитарного господства, получили 49,9 % голосов (в 1949 году — 45 %). Коммунисты, набрав 2,2 % голосов (5,7 % в 1949 году), в бундестаг не попали (на этих выборах был впервые введен пятипроцентный барьер). Так что победа на выборах оказалась двойной. Теперь можно было поговорить с русскими о Германии, не опасаясь всяких внутриполитических неожиданностей в ФРГ.
Высоко в администрации Эйзенхауэра оценивали и успех «продовольственной помощи». Характерно, что обер-бургомистр Западного Берлина Эрнст Ройтер сравнил ее с «артиллерийской атакой»[330]. Аппарат Верховного комиссара США в Германии подытоживал, что программа, «в целом, опять интенсифицировала антагонизм между восточногерманским населением и режимом СЕПГ»[331]. 2 сентября Совет по психологической войне даже предложил придать программе постоянный характер в виде некой западногерманско-американской организации, расположенной в Западном Берлине. Были идеи и насчет бесплатной раздачи медикаментов, одежды и книг. Программу планировалось распространить и на другие страны Восточной Европы. Чтобы усилить давление на Ульбрихта, западные Верховные комиссары в Германии должны были по замыслу американцев предложить отмену межзональных пропусков и полную свободу передвижения немцев между ГДР и ФРГ. Но потом от этой идеи отказались, так как боялись наплыва коммунистических агитаторов в Западную Германию. Да, здесь пока ГДР было явно труднее, так как своего «Западного Берлина» в ФРГ у нее не было.
С конца августа англичане и французы начали все более активно высказывать свое недовольство «продовольственной» войной США. Французский военный комендант в Берлине с сарказмом вопрошал своего американского коллегу, поможет ли эта помощь населению Западного Берлина, если русские заблокируют город. Француз, видимо, и не догадывался, что американцы хотят именно этого. Оппозиция «пакетам Эйзенхауэра» возникла и в берлинской резидентуре ЦРУ. Там тоже аргументировали, что акция помощи может дать СССР желанный предлог для блокады Западного Берлина, а это прервет связь с агентурой на территории ГДР. К тому же продолжение программы может дать повод обвинить США в использовании продовольствия в качестве оружия «холодной войны».
В ФРГ благотворительные организации тоже начали протестовать против «гуманитарной» акции американцев, так как они боялись, что возможные контрмеры ГДР прервут уже налаженную систему передачи посылок жителей ФРГ своим родственникам в Восточной Германии. Даже Ройтер начал высказывать сомнения, потому что в помощи отказывали западноберлинским беднякам и безработным.
В конце сентября на прекращении продовольственной помощи уже стало настаивать и правительство Аденауэра, предлагая сосредоточиться на подготовке конференции четырех держав. Выборы были выиграны, кровь погибших 17 июня уже была капитализирована в антикоммунистическую истерию. Теперь надо было подавать себя в качестве умеренных государственных деятелей.
В конце октября подвела итоги борьбы с «попрошайками» и народная полиция ГДР. Ее сотрудниками было изъято более 57 тысяч пакетов (то есть 31 тонна бобовых, 27 тонн жира, почти 35 тонн муки и т. д.). По данным полиции, среди «голодных» было больше всего представителей частного бизнеса, ремесленников и пенсионеров.
В конце сентября администрация Эйзенхауэра определила дальнейшую стратегию психологической войны против ГДР. Предполагалось, что попытки «уменьшить советскую власть в ГДР должны всегда рассматриваться под углом зрения их влияния на наши усилия по интеграции Федеративной Республики с Западом»[332]. В то же время американцы опасались развязать «преждевременное» восстание в ГДР, но не потому, что боялись человеческих жертв, а потому, что плохо подготовленные волнения в случае их подавления могли дискредитировать США.
Тем не менее, американцы вели против ГДР отнюдь не только психологическую войну. После участившихся случаев саботажа на угольных шахтах округа Коттбус была проведена операция по выявлению вредителей. Те оказались неплохо подготовленными и вооруженными американскими друзьями. Во время перестрелок с казарменной народной полицией были убиты три офицера и один унтер-офицер. В округе Карл-Маркс-Штадт «борцы с тоталитаризмом» застрелили в ходе настоящего боя двух полицейских.
20 октября 1953 года Аденауэр сформировал свой второй кабинет, в который вошла и впервые пробившаяся в бундестаг крайне правая партия Общегерманский блок/Союз изгнанных и лишенных прав. Партии правительственной коалиции имели 2/3 голосов в парламенте. Министром по делам изгнанных стал военный преступник Теодор Оберлендер, а уже упоминавшийся разработчик антисемитских законов 1935 года Глобке руководил центром механизма государственного управления — ведомством федерального канцлера.
В правительственном заявлении Аденауэр еще раз подчеркнул (назло СССР) стремление ФРГ как можно быстрее вступить в НАТО и подтвердил, что он «никогда не признает так называемую границу по Одеру — Нейсе»[333].
В декабре 1953 года Аденауэр на встрече с министрами иностранных дел западных стран в который раз заклинал своих партнеров не идти на предстоящей конференции с СССР ни на какие уступки, мешавшие
