— Бланш! — хрипло запротестовал он.
Бланш улыбнулась, уткнувшись лицом в его грудь, и прошептала:
— Ты ведь попробовал на вкус каждый дюйм моего тела.
Потом она лизнула его сосок.
Сэр Рекс снова ахнул. На этот раз он сомкнул руки на ее бедрах и притянул к себе.
Бланш провела по его телу зубами, и он застонал от наслаждения. Ее ладони скользнули ниже и ухватились за ремень его штанов. Сэр Рекс замер неподвижно и тихо. Было слышно только его тяжелое дыхание.
Она расстегнула штаны и прошептала:
— Иди со мной в постель!
— Ты не обязана это делать, — с трудом произнес он.
Но его мужское естество рванулось вверх и коснулось ее ладони. Бланш улыбнулась и ответила:
— Я хочу любить тебя так, как ты любишь меня.
Он едва не задохнулся и сел на кровать. Бланш наклонилась над ним и наконец попробовала на вкус его горячую плоть. Сэр Рекс сжал в ладони прядь ее волос, глухо застонал, и она ослепла от страсти. Она ласкала языком его тело сверху донизу, пока не почувствовала, как раскрылось ее лоно.
Он вскрикнул, и внезапно она оказалась под ним, в его объятиях, и он снимал ее панталоны. Он взял ее лицо в руки и крепко поцеловал ее с тем же лихорадочным пылом, который охватил ее. Бланш подалась ему навстречу, приглашая его в себя. Он вошел глубоко. Он вошел в свой дом.
— Этот цыган сказал тебе что?то, что превратило тебя в бесстыдницу?
Бланш засмеялась в объятиях сэра Рекса.
— Боюсь, что кто?то превратил меня в бесстыдницу, но это был не бродячий цыган.
Сэр Рекс прижал ее к себе и нежно поцеловал в висок.
— Мне нравится слышать, как ты смеешься. Мне нравится видеть твои глаза, когда в них сияют смех и счастье, — тихо сказал он.
— У меня захватывает дух от счастья, — так же тихо ответила она. — Я боюсь только одного — что не могу сделать тебя таким же счастливым.
Бланш говорила правду. Она посмотрела на него, и в ее взгляде было ожидание.
— Я не смел даже мечтать о таком счастье. Я предполагал, что проживу всю жизнь один. Но вот мы вместе, Бланш. — Он широко улыбнулся. — Когда я увидел, что ты стоишь у окна, и понял, чего ты хочешь, я подумал, что это, должно быть, сон. Леди де Варен! — воскликнул он, притворяясь, что ругает жену. — Как вы смели думать о том, чтобы заниматься любовью с мужем в середине дня!
Бланш засмеялась и поцеловала его грудь.
— Разве это было таким ужасным неприличием, что я позвала вас к себе в такой час? Пожалуйста, ответьте честно, сэр Рекс.
— Ты можешь просить меня о такой услуге в любое время, дорогая. Я никогда не смогу отказать тебе. — Он дотронулся до ее щеки и спросил: — Ты когда?нибудь станешь называть меня Рексом?
— Нет.
Он вздрогнул от удивления.
Бланш улыбнулась ему:
— Ты всегда будешь для меня сэром Рексом, мой дорогой. Но на самом деле разве ты против этого? — Она снова провела рукой по его груди — просто потому, что ей нравилось касаться его тела. И еще ей нравилось, что она не стыдясь может выражать свои чувства к нему.
— Ты не можешь попытаться называть меня Рексом, когда мы одни? — спросил он, но при этом тоже улыбался.
Бланш провела пальцами по его ребрам.
— Я предпочитаю имя сэр Рекс.
Она поцеловала ямку в середине его груди и прижалась к ней щекой, подняла на него взгляд и сказала:
— Дорогой!
Его глаза потемнели, улыбка исчезла с его лица. Он провел рукой по ее волосам и сказал:
— С этим я могу согласиться. Бланш, назови меня снова «дорогой».
Она села на кровати и сказала очень серьезно:
— Мой дорогой, ты больше чем моя любовь, ты моя жизнь.
Он тоже сел, прижал ее к себе и так же серьезно ответил:
— Спасибо. Я чувствую к тебе в точности то же самое.
Бланш не сразу решилась заговорить снова: ей нужно было сказать очень много.
— Ты спас мне жизнь.
Его взгляд пересекся с ее взглядом.
— Я хотел бы, чтобы это было так. Но я уверен, что тебя вылечило время, а не я.
Она покачала головой:
— Ты разбудил мое покрытое ушибами и ранами сердце, сэр Рекс. Ты показал мне, что такое радость, страсть… и любовь. И тогда начались эти ужасные воспоминания. Три месяца назад я считала их слишком тяжелой платой за это, но я ошибалась. — Она взяла его за руку и крепко прижала его ладонь к своей обнаженной груди. — Кажется, страх прошел. Я могу управлять воспоминаниями и печалью. Каждый день это становится легче. И что еще важнее, я не хочу забывать прошлое. Моя мать заслуживает, чтобы ее помнили.
— Да, заслуживает, — торжественно согласился сэр Рекс и крепко сжал плечо любимой жены. — Ты прошла большой путь за очень короткое время. Я так счастлив за тебя, за нашего ребенка, за нас.
Бланш улыбнулась:
— У меня не хватает терпения ждать, пока родится наш ребенок. И мне не терпится познакомиться со Стивеном, когда он приедет к нам летом.
Рекс улыбнулся.
— Нас ждет так много хорошего, — тихо сказал он.
Бланш чувствовала, что тает под его пристальным взглядом. Было время, когда ее поражало его умение узнавать ее мысли. Теперь она сама смотрела в его темные глаза и точно знала, о чем он думает.
— Раз у нас так много всего впереди, трудно понять, с чего надо начать, — додумала она вслух его мысль.
Его взгляд стал мягче. Потом он медленно провел рукой по ее голой спине и ответил:
— В таком случае, может быть, лучше сосредоточиться на настоящем.
Бланш задрожала от восторга. Она увидела, как его взгляд опустился на ее груди, которые увеличились за время ее беременности, и задержался на очень тугих сосках. Она увидела, как на его высокие скулах вспыхнул румянец, и почувствовала, как его ладонь скользнула ей на талию. Он медленно поднял глаза, и настойчивая сила его взгляда словно встряхнула ее тело, вызвав в нем порыв страсти. На простыне, которая прикрывала его бедра, возник высокий холмик, однако она и без того знала, что он разделяет ее страсть.
Но сэр Рекс удивил ее, сказав:
— Ты тоже спасла мне жизнь, Бланш.
Она вспомнила об одиночестве, которым было пронизано его существование, и ее глаза наполнились слезами.
— Ты больше никогда не будешь одиноким.
— Я это знаю. — В глубине его взгляда начал разгораться огонь.
Бланш почувствовала, что ее тело ноет от вожделения, провела языком по пересохшим губам и тихо спросила:
— Может быть, мы поужинаем в нашей комнате, дорогой?
Сэр Рекс улыбнулся, но уже наклонился над ней и терся носом о ее груди.
— Этот цыган, случайно, не научил тебя читать мысли? — спросил он, не поднимая взгляда.
