собеседника. Дело в том, что именно из этой арки и появился высокомерный старый хрыч.
— Он будет недоволен, — холодно сказал Фитцуильям ей вслед.
Аманда решила, что он произнес это из самодовольства, желая подчеркнуть свою значимость и доставить себе удовольствие, но ей было все равно. Теперь она уже могла различить медленную, протяжную речь де Уоренна — и тихий, жеманный смех женщины.
Аманда остановилась на пороге большой гостиной с позолоченными стенами и таким внушительным количеством мебели, что ни один человек, должно быть, не смог бы использовать и за две жизни. В самом дальнем углу гостиной стоял хозяин, облаченный в свою обычную белую льняную рубашку и такие же белые брюки, его высокие черные сапоги блестели, ярко контрастируя с одеждой. Де Уоренн часто носил украшенный тяжелой вышивкой мавританский камзол, но сейчас камзола на нем не было, и его кинжал не был заткнут за пояс. Он, однако, забыл снять огромные шпоры с золотом и рубинами.
При взгляде на бравого капитана во рту у Аманды пересохло. А потом она увидела гостью де Уоренна и поняла, почему он так не хотел, чтобы его тревожили. Она не могла поверить своим глазам.
Красивая, пышнотелая белокурая леди поглаживала руку де Уоренна и хихикала, обращаясь к нему. Она была элегантно одета, украшена лентами и усыпана драгоценностями. Нет, она была просто жирной, подумала Аманда, не преминув, впрочем, заметить, что большинство моряков предпочло бы, разумеется, крупную женщину. И кожа ее не была фарфоровой, скорее бледной, нездоровой. Волосы леди были ярко- желтыми.
Кулаки Аманды сжались, волнение буквально парализовало ее.
Женщина с готовностью смеялась надо всем, что говорил де Уоренн. Он улыбался, сохраняя на лице непроницаемое выражение. Его цепкий взгляд опускался ниже при каждом движении блондинки, когда ее бледно-зеленое платье все больше и больше открывало огромные груди (как вымя у коровы — злорадно решила Аманда), которые грозились совсем выпасть. В другой руке полная дама держала бокал вина или шерри. Она говорила, потряхивая локонами.
— Я так рада, что застала вас дома, капитан. Ах, эта долгая, жаркая тряска в экипаже из Спэниш- Таун! Я так надеялась, что она будет ненапрасной!
— Да, это очень долгая поездка — все одиннадцать миль дороги. Вас не беспокоит наша ямайская погода? — заметил де Уоренн легкомысленным, праздным тоном. Золотая серьга в его ухе ярко блеснула.
Блондинка подалась к нему ближе:
— Как же трудно сохранить платье накрахмаленным в такую влажную погоду! А мои волосы! Их приходится поправлять по меньшей мере два раза в день!
— Представляю, как это тяжело для дам, живущих в таком климате, — скучным, ровным голосом отозвался де Уоренн.
— О, я наслаждаюсь своим визитом на остров, капитан! Но это путешествие доставило бы мне намного большее удовольствие, если бы вы пригласили меня на борт своей лодки.
Потеряв терпение, Аманда шагнула вперед:
— Это судно, а не лодка, моя дорогая леди, — фрегат, если быть точной. Корабль пятого ранга, с тридцатью восьмью орудиями, которые стреляют несчетное число раз.
Челюсть леди опустилась, придав ей крайне непривлекательный вид.
Глаза де Уоренна расширились, он впился взглядом в нарушительницу его покоя. Аманда театрально выставила бедро и выпятила грудь:
— О-о-о, возьмите меня на свою лодку, капитан, ну пожалуйста, сэр!
Лицо де Уоренна невольно расплылось в улыбке, и он подавил смешок. Потом нахмурился и с укоризной посмотрел на нее:
— Мисс Кэрр, вы в ночной рубашке.
Аманда удивилась: похоже, ей удалось развлечь хозяина дома. Она смягчилась и слабо улыбнулась:
— Это не моя ночная рубашка. Я не знаю, чья она. На самом деле я даже не могу вспомнить, как она на мне оказалась.
Ее проницательные глаза сузились и взглянули прямо на де Уоренна.
— Это вы меня раздели?
Он покраснел, а блондинка едва не задохнулась от возмущения.
— Видимо, я совершила ужасную ошибку, приехав сюда! Вы и… дочь пирата? — с недоверием осведомилась она.
Де Уоренн как-то странно, заговорщически взглянул на Аманду. Этот взор был полон предостережения, но в нем ясно читалось и веселье. Аманда не могла понять, о чем он думал. Потом выражение лица капитана стало строгим, и он обернулся к гостье:
— Я как раз собирался представить вас мисс Кэрр, мисс Делингтон. Она гостит в моем доме.
Блондинка стала красной как свекла.
— Я вижу. Очень хорошо вижу. — Леди посмотрела на де Уоренна и кивнула. — Что ж, тогда хорошего дня.
И она поспешно покинула гостиную.
Аманда смотрела ей вслед, удовлетворенная произведенным эффектом.
Сзади раздался голос де Уоренна:
— Довольны собой, не так ли?
Она резко обернулась, с трудом подавив желание кинуться в его объятия. Но вместо этого отпрянула, чувствуя странное волнение теперь, когда они остались наедине.
— Она слишком жирная, рыхлая свинья, чтобы трахаться с вами, — бросилась защищаться она.
Де Уоренн побледнел.
Аманда осознавала, что допустила какую-то ужасную ошибку, но не знала, в чем именно заключался ее промах.
— Я имею в виду, вы ведь действительно не хотели ее, не так ли? Она ведь дурочка! Она назвала «Прекрасную леди» лодкой!
Де Уоренн глубоко вздохнул, казалось, он был потрясен. Капитан отошел от Дикарки, сунув огромные ладони в карманы узких брюк.
Аманда вдруг сильно встревожилась:
— Вы сердитесь на меня?
Де Уоренн немного помедлил, а потом обернулся к своей гостье и едва заметно улыбнулся ей:
— Нет, не сержусь. Я рад видеть вас на ногах и, судя по всему, в добром здравии.
Аманда осознала, что теперь чувствует себя намного лучше: она так боялась, что де Уоренн разозлится на нее и выставит из своего дома!
— Если эта дама вам так нужна, — сказала она с явной неохотой, — я могу пойти и притащить ее обратно. Я — не глупая. И поняла, что она решила, будто я ваша любовница, или придумала себе еще какую-нибудь чепуху в этом роде. Я могла бы сказать ей правду.
Он внимательно смотрел на нее.
Все тело Аманды в волнении напряглось. Она вдруг осознала, что осталась наедине с этим огромным, сильным и, несомненно, любвеобильным мужчиной, а на ней надета лишь ночная рубашка.
— Я не интересуюсь мисс Делингтон.
Аманда с облегчением улыбнулась.
— Мисс Кэрр, — осторожно произнес он.
Аманда бросилась к нему, поспешив прервать:
— Нет, подождите. Мы оба знаем, что я — не леди. Меня зовут Аманда. Или девочка. Папа всегда называл меня девочкой. Или девочкой Амандой.
Она вдруг смолкла, вновь ощутив приступ невыносимой тоски. На какое-то время бедняжка забыла, что ее отец мертв. Но теперь горе, вернувшееся в один миг, навалилось на нее.
— Он называл вас «девочка»?
Аманда опустилась в огромное мягкое кресло, украшенное золотыми кисточками.
— Да.
