могла дышать. Последние пять дней она только и делала, что пыталась забыть Эмилиана, и вдруг он появляется на балу, одетый как англичанин.
– Тебе нужно присесть, – сказала Марджери.
Сердце Ариэллы неистово колотилось в груди, и она хватала ртом воздух. Кузина подвела ее к ограждению фонтана, и девушка с благодарностью на него опустилась. Она все еще не могла прийти в себя.
– Что он здесь делает?
Марджери присела рядом, обняв Ариэллу за плечи.
– Представления не имею! Но намерена вынудить его уйти, – яростно произнесла она.
Ариэлла чувствовала, что сердце ее вот-вот разорвется на части. Она снова прижала руку к груди.
– Я пыталась забыть о случившемся. Я пыталась забыть его! Я намеревалась вести себя благоразумно. Я читала о монголах! – вскричала она.
– Знаю, – успокаивающе прошептала Марджери.
Чего ее кузина не могла знать, так это того, что строчки расплывались у Ариэллы перед глазами и она видела лишь склоняющееся над ней лицо Эмилиана, охваченное страстью. Или же она воображала его сидящим на стуле и пристально взирающим на нее, когда он уже утратил к ней всякий интерес. Марджери даже представить не могла, насколько отчетливыми были эти воспоминания: Ариэлла как наяву ощущала прикосновение его рук и слышала его мягкий голос, поощряющий ее, – или холодный, оскорбляющий ее. Девушке никак не удавалось прогнать эти воспоминания. Что еще хуже, отголоски разделенной ими страсти продолжали преследовать ее даже сейчас, когда она хотела лишь обрести душевный покой, а то, как жестоко он бросил ее, не переставало причинять ей боль.
Она могла сколько угодно раз напоминать себе, что они оба в равной степени виноваты и что она вела себя как дурочка, но ей никак не удавалось убежать от воспоминаний. Ариэлла делала вид, что сердце ее не разбито, но притворство давалось ей очень плохо.
Внезапно дверь, через которую они вошли, открылась, и во внутреннем дворике появился Эмилиан. Он направился к ним, и Ариэлла тут же напряглась всем телом.
Марджери вскочила на ноги:
– Прочь отсюда!
Ариэлла тоже поднялась, изо всех сил стараясь дышать размеренно. Голова ее кружилась. Чего он хочет? И зачем вообще пришел сюда? Она влюбилась в Эмилиана, но он не испытывал к ней ответного чувства. Возможно, Ариэлла до сих пор любит его, как бы глупо это ни было. Сердце ее забилось в несколько раз быстрее обычного. Он приближался, и она не могла заставить себя отвести взгляда от его прекрасного, залитого лунным светом лица.
– Я бы хотел поговорить с мисс де Уоренн, – спокойно произнес он.
Марджери шагнула вперед:
– Вот уж нет!
Эмилиан не обратил на нее ни малейшего внимания.
Он пристально смотрел на Ариэллу, ожидая ее ответа. Выражение лица его было угрюмым.
Неужели он намеревался провернуть лезвие ножа своего безразличия в ее и без того кровоточащей сердечной ране? Ариэлла задрожала всем телом.
– Оставь нас, – хрипло сказала она кузине.
Марджери вихрем повернулась к ней.
– Ариэлла, – запротестовала она.
– Нет-нет, оставь нас, – повторила девушка, ощущая необъяснимый приступ гнева, всепоглощающий и пугающий. За пять дней, прошедших с той ночи, что они провели вместе, она никогда не выходила из себя, ни единого раза. Напротив, она прилагала неимоверные усилия, чтобы справиться с собственными душевными терзаниями и забыть все, что с нею случилось. Но Эмилиан явно не относился к тому типу мужчин, которого женщина может с легкостью забыть.
Марджери медленно повернулась к Эмилиану.
– Не смейте снова причинить ей боль, – с угрозой в голосе произнесла она, – или я очень рассержусь.
Он наконец удостоил кузину Ариэллы взглядом.
– Я лишь хочу сказать ей несколько слов. Вашей подопечной ничто не грозит.
Тон его был ироничным, и говорил он, как показалось Ариэлле, скорее самому себе, а не Марджери, что было очень странно.
Марджери прошла мимо Эмилиана и скрылась в доме.
Ни секунды не раздумывая, Ариэлла подскочила к Эмилиану и со всего маху залепила ему пощечину. Эмилиан даже не поморщился, а вот у девушки на глаза навернулись слезы, так как она не рассчитала силы удара и ушибла себе руку. Она прижала ее к груди, баюкая.
– Черт побери, ты же могла сломать себе запястье! – Он взял ее руку в свои и крепко сжал.
Она посмотрела ему в глаза, понимая, что дрожит всем телом. Запястье пронзила резкая ноющая боль.
– Пусти меня! Не смей ко мне прикасаться! Я не могу этого вынести! – прошипела Ариэлла. Она покривила душой: в действительности его прикосновение, хоть и шокировало ее, оказывало успокаивающее воздействие.
Они стояли так близко друг к другу, что ее юбки касались носков его ботинок. Ариэлла отчетливо видела лицо Эмилиана и странные тени в его глазах. Он отпустил ее руку и сделал шаг назад.
– Нужно приложить лед на запястье, а потом туго забинтовать его, – твердо сказал он. – Позволь помочь тебе… Ариэлла.
Девушка изумленно воззрилась на его лицо, осознав, что он только что назвал ее по имени. До этого он называл ее так всего один раз, в тот самый момент, когда впервые вошел в ее лоно. Она медленно посмотрела в его серые глаза, но не заметила ни намека на что-то непристойное.
– Ты и без того мне уже достаточно помог, – сдавленным голосом ответила она. Эмилиан причинил ей боль, воспользовался ею. Она была зла на него, но в то же время каждой клеточкой тела ощущала его присутствие рядом. «Не следует нам продолжать этот разговор», – подумала она.
– Возможно, у тебя растяжение запястья, – с жаром сказал он.
– Я не хочу обсуждать мое запястье.
Глаза его ярко поблескивали, но невозможно было понять, о чем он думает.
– Я не виню тебя за то, что ты ненавидишь меня.
Ариэлла воззрилась на него. Она не испытывала к нему ненависти, но признаваться в этом не собиралась.
– Мне очень жаль, – хрипло произнес Эмилиан.
Девушка почувствовала себя так, будто вселенная перестала вращаться.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что мне очень жаль. Я пришел извиниться перед тобой за то, что произошло. Сердце мое полно печали.
Его слова привели Ариэллу в изумление.
Эмилиан явно чувствовал себя неуютно. Он ослабил и без того уже нетугой узел галстука.
Девушка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Ничего не понимаю, – произнесла она. – Что заставило тебя изменить точку зрения?
– В мои намерения не входило причинить тебе боль.
Ариэлла подумала о том, как искусно он занимался с ней любовью и как охотно она отвечала ему, а также о том, как, проснувшись утром, она испытала на себе холодный душ его презрения.
– Конечно же нет. Ты всего лишь хотел провести приятный вечер. Ты хотел, чтобы мы насладились друг другом физически, – а потом быстро забыл мое имя.
Выражение его лица стало напряженным.
