— Куда я пойду, Миладка?
— Ну, на службу в какое-нибудь учреждение. Как наш папа ходит.
— А что такое учреждение?
— Ну, учреждение — это учреждение. Туда ходит наш папа.
— А что он там делает?
— Служит.
— А как служит?
— Ну, служит, как все чиновники служат.
Бобеш и этого ответа не понял, но решил, что больше спрашивать не стоит, лучше узнать потом у мамы. Однако едва он пришел из «учреждения», как ему дали новую роль. Теперь он должен был стать Фанкой. Прислугой. А Миладка была «милостивой пани». Она сразу же объявила, что сегодня будет «большая стирка», и игра началась. Фанка стирала, а милостивая пани ее бранила. Упрекала, что рубашки недостаточно белые, что стирает Фанка слишком медленно, потом вообще заявила, что на такую работу она не может больше смотреть. Бобешу это не понравилось, и он сказал:
— Тогда ты стирай сама, раз тебе так все не нравится.
— Ну, Бобеш, ведь мы только играем. Нужно же мне ругаться, если я играю в нашу маму. Мама всегда ругает Фанку, когда она стирает. Так полагается, раз уж у нас «большая стирка».
— А что это такое — «большая стирка»?
— Ну, я не знаю… Думаю, что это когда его много.
— Чего много? Белья?
— Да.
— А я думал, что когда стирают рубашки, то это и есть большая стирка, а когда носовые платки, то — маленькая.
— Теперь, Бобеш, пойдем вешать, чтобы белье успело просохнуть.
Миладка принесла шнурок. Шелковый шнурок, отпоротый от старого материнского платья. Бобешу показался шнурок серебряным — так он блестел. Один конец шнурка Миладка привязала к ножке столика, на котором стоял аквариум… и только тогда Бобеш заметил аквариум! От удивления он лишился дара речи. Это было выше всех его ожиданий! Живые рыбы в комнате! Рядом с аквариумом стояла большая кадка с пальмой, но даже пальма не удивила Бобеша так, как рыбки. И какие рыбки! Золотые, настоящие золотые рыбки! О золотых рыбках Бобеш только в сказке читал. А теперь он их видит! А одна там была черная, с длинными усами.
— Я в жизни не видел таких рыбок!
— Это золотые рыбки, — сказала Миладка.
И она говорила об этом так спокойно, словно о печке, стоявшей в углу комнаты!
— Почему ты раньше мне не сказала, что у вас есть золотые рыбки?
— А что здесь особенного? Они у нас всегда были.
— Если бы у нас были рыбки, я бы рассказывал об этом всем. Ведь они живые!
Бобешу непременно хотелось хоть одну рыбку потрогать. Он вообще от них не мог глаз отвести, а Миладка все время тормошила его: ей хотелось продолжить игру.
— Подожди еще минутку, Миладка, я хочу их как следует рассмотреть.
— Да ты лучше к нам еще когда-нибудь придешь, — пообещала Миладка. — Пойдем играть!
— Знаешь что? Об этих рыбках можно придумать настоящую сказку.
— О чем?
— О золотых рыбках.
Миладка все-таки хотела играть и стала привязывать другой конец шнурка к этажерке, где стояла разбитая ваза.
— Иди, Бобеш, брось-ка рыбок, давай вешать белье. Ты ведь все еще Фанка.
— Иду, иду, милостивая пани, — сказал Бобеш.
— Вас только за смертью, Фанка, посылать! — входила в роль Миладка. — Вас ждешь не дождешься! Когда вы приметесь за работу? — Миладка это говорила тем же самым тоном, что и мать. — Вы, Фанка, какая-то сонная, и все это потому, что вы шляетесь бог знает как долго вечером по улице. Имейте в виду, это не может не сказываться на работе. И вы еще хотите, чтобы вам прибавили жалованье! Вы совсем сошли с ума, Фанка!
— Я не сошел с ума, — ответил Бобеш, вешая платье куклы.
— Вы еще будете мне возражать! Я говорю вам в последний раз! — Миладка уперла руки в бока. — Я говорю вам в последний раз, Фанка! Еще раз вы мне ответите — и полетите отсюда! Какое нахальство!
— А что такое нахальство? — спокойно спросил Бобеш, словно угрозы «милостивой пани» его совершенно не касались.
— Нахальство? Я тоже не знаю, что такое нахальство. Это мама иногда так Фанке говорит. Фанка потом ревет и просит у мамы прощения.
— А я, Миладка, тоже должен реветь? — спрашивал Бобеш.
— Если сумеешь, реви.
— Пожалуй, я сумею. — И Бобеш начал хныкать.
— Ну, хватит уж, — сказала Миладка, которой хныканье Бобеша не очень понравилось.
— Милушка, пойди сюда, — позвала из другой комнаты настоящая пани.
Иду, иду! — отозвалась Миладка и обратилась к Бобешу: — А вы, Фанка, снимите белье, приготовьте обед, но сначала сбегайте к мяснику за мясом.
— Слушаюсь, милостивая пани, — отвечал Бобеш. — А я могу здесь остаться один?
— Можешь, Бобеш, я сейчас вернусь…
Он сразу вспомнил о рыбках и пошел к аквариуму.
«Это, кажется, из стекла», — подумал он и ощупал стены аквариума. Внизу стеклянного ящика он заметил круглое отверстие и тут же над ним еще одно, точно такое, какое бывает в стене над раковиной. «Как это мама называла? — вспоминал Бобеш. — Ага, кран. Когда его повернешь, течет вода». Бобешу хотелось посмотреть, что же все-таки будет, если повернуть кран. И он повернул его. Вода пошла сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее. Вырвалась сильная струя и брызнула прямо в лицо Бобешу. Мальчик страшно испугался. Вода залила ему глаза, и он ничего больше не видел. Обеими руками он закрыл лицо, а тем временем вода все лилась и лилась из аквариума. И прямо на ковер. В комнату заглянула Фанка; ей показалось, что милостивая пани кого-то позвала. Увидев, что происходит, Фанка закричала, и сломя голову ринулась к аквариуму. Не заметив, что между аквариумом и этажеркой натянут шнурок, она споткнулась об него. Этажерка, на которой стояла разбитая ваза с цветами, со страшным шумом грохнулась, а подставка с аквариумом закачалась так, что уж казалось — вот-вот тоже свалится. Фанка, упав, еще сильнее закричала, и это Бобеша так испугало, что он даже сел. Он вообще никак не мог прийти в себя и даже не заметил, как подошли Миладка с матерью. Пани развела руками и сказала, что сейчас упадет в обморок. Она села на кресло, но тут же вскочила, потому что на кресле Миладка разложила свои формочки для печенья, терку и игрушечные вилочки.
— Боже мой, на что это я села, мой спаситель? Что же это такое происходит? — кричала пани.
Фанка встала и заломила руки:
— Боже, я трясусь как в лихорадке, милостивая пани! Как бы со мной чего не приключилось от такого испуга…
— Как это все произошло? Боже мой, цветы на полу, ваза разбита, а вода… Ради бога, Фанка, остановите же воду!
Фанка повернула кран, и вода перестала течь.
— Как это случилось? — строго спрашивала пани.
— Это все он, — показала Фанка на остолбеневшего Бобе ша и дала ему подзатыльник.
— Что ты наделал, несчастный? — накинулась пани на Бобеша.
Мальчик расплакался.
— Ну, расскажи, как было, — сказала пани уже спокойнее. Но Бобеш все плакал и плакал, и среди его рыданий можно было только разобрать:
— Я не хотел, я не знал…
