– Иван Игоревич, доброго дня, – важно поздоровался пациент.
– И вам доброго, Михаил.
Тут медсестра не выдержала и с глубоким вздохом потеряла сознание. Я еле успел ее подхватить, чтобы не ударилась, и аккуратно уложил на пол.
– Ирина! Аня! Сюда! – рявкнул я на все отделение. – Валентине Матвеевне плохо!
Еще раз внимательно оглядел Михаила Тимошенко – он лежал в моем отделении после операции, четыре дня прошло, динамика была отличная. Да и сейчас выглядит хоть куда. Трупных пятен нет, наоборот, румянец на щеках, да и движения резкие, бодрые. На свежий труп никак не похож, как и на классического зомби.
– Что же вы так, Михаил? Зачем Валентину Матвеевну пугаете?
Тот виновато пожал плечами. Помог мне перетащить женщину на диванчик около поста. Рядом захлопотали две медсестрички. Впрочем, Валентина Матвеевна быстро пришла в себя, пересела за стол, стараясь держаться подальше от Михаила.
– Позволите? – Я взял его запястье, нащупывая пульс. Ровный, как у абсолютно здорового человека, ударов семьдесят. Даже слишком ровный для человека, который только что очнулся среди покойников. – Михаил, как вы себя чувствуете? – поинтересовался для успокоения совести.
– Отлично, доктор, – улыбнулся Тимошенко. – Даже лучше, чем раньше.
– Представляете, Валентина Матвеевна сказала, что вы умерли, а сейчас воскресли. – Я втайне порадовался, что хоть какая-то сегодняшняя история закончилась хорошо.
– Так и есть, – кивнул он, как-то очень внимательно ко мне приглядываясь.
– В смысле?
– Я умер. И Господь меня воскресил, – торжественно заявил Михаил.
Неподалеку опять послышался глубокий вздох. И вслед за ним снова засуетились медсестры.
– Валентина Матвеевна, – устало сказал я в воздух, – вам еще не надоело в обмороки падать? Это как бы непрофессионально.
И, повернувшись к Михаилу, спросил раздельно и ясно:
– Вы утверждаете, что умерли? А потом вас воскресил Господь?
Михаил радостно закивал. И с гордостью во взоре добавил:
– Я должен многое сделать. И потому Он меня вернул.
Я прямо почувствовал, как Михаил сказал «Он» – с очень большой буквы. Вот те раз, а казался совершенно нормальным до сегодняшнего дня. Надо будет завтра вызвать больничного психиатра – пусть Вадим разбирается с этим «воскресенцем» сам.
– Тогда поздравляю вас, – пожал я руку Михаилу. Спокойствие, только спокойствие, тон доверительный, движения плавные. – Отдыхайте, завтра мы еще с вами побеседуем…
– Но я хотел уже выписываться, – перебил меня Тимошенко.
– Зачем торопиться? Вы сегодня пережили потрясение. Вам нужно отдохнуть. А завтра я вас выпишу. – Пациент выглядел совсем не так, как я его помнил и до операции, и после. Что-то в нем появилось. Пока еще малозаметное, но все более и более проявляющееся с каждой минутой разговора. Напор? Уверенность? Или признаки безумия?
– Спасибо, Иван Игоревич, – еще одна широкая улыбка.
– За что?
– За понимание. Я думал, что придется долго объяснять, а вы сразу все поняли и уверовали в меня.
– Э-э-э… – Я не нашелся, что сказать, так меня смутило его последнее заявление. Уверовать в него? Мания величия? Начальные признаки шизофрении? Так, без Деменко точно не обойтись. Надо бы его еще сегодня натравить на этого «ходячего жмура». – Отдыхайте, Михаил. Конечно же, я вас понимаю. Валентина Матвеевна, отведете пациента в его палату?
Тут я поймал перепуганный взгляд старшей и сжалился.
– Ирочка, помогите Михаилу. А Валентина Матвеевна пусть еще немного отдохнет.
Медсестра подхватила руку Тимошенко и немного опасливо повела его по коридору.
– Иван Игоревич, – свистящим шепотом сказала старшая медсестра, – я не ошиблась. Христом клянусь, не было ошибки. Спросите у Луканова. Мне не верите, ему поверьте.
– Да верю я вам, Валентина Матвеевна, – я устало отмахнулся. – И доверяю как специалисту – вряд ли вы просто так ошиблись. Может, это такой симптом неведомой болезни? Впал человек в глубокую кому, вот вы его и приняли за мертвого. Полежал немного и пришел в себя. Сегодня уже столько всего навертелось – я готов поверить во что угодно.
– А адреналин, а разряд?
– Всякое в истории медицины было.
Ужасно хотелось посидеть – тело просило пощады, морально я тоже жутко вымотался за сегодня. Но плановые больные никуда не делись даже в такой день, да и приемник работал споро, одного за другим подвозили новых пострадавших. Видимо, сегодня у «скорой» ударные стахановские сутки. И еще надо было проверить нежданную гипотезу – может, не одному Тимошенко повезло.
Через полчаса я выполз из палаты с мертвыми пациентами – перещупав, переслушав всех по два раза. Нет, ни летаргия, ни глубокая кома, ни прочая экзотика не наблюдались. К сожалению. Люди бесповоротно мертвы – уже начали проявляться трупные пятна на нижнерасположенных участках тел, помутнели роговицы, да и слизистые оболочки повысыхали. Мертвы, без вариантов. Трупы ничем не напоминали живчика Тимошенко, хотя, по словам Валентины Матвеевны и сбежавшего засранца Луканова, Михаил поначалу ничем от умерших не отличался. Но к финишу с ними не пришел – дезертировал.
Минут через десять я уселся за посмертные эпикризы. Все равно эту работу делать надо, а кроме меня сейчас и некому. Медсестрам не доверишь, Луканов неизвестно где. Да и сегодняшние эпикризы фиг кто напишет. Я и сам не знаю, как их заполнять. Может, написать ту геморрагическую ерунду, что придумали полудурки из Минздрава? Так позориться перед Олегом Даниловичем не хочется. Пусть это и официальная версия, но ведь идиотская. Нет никаких признаков геморрагии у трупов. А значит, у здоровых тем более искать ее смысла нет.
Еще два часа я потратил на бумажки. Потом я забежал в администрацию, но шеф уже ушел. Да и в администрации мало кто остался – Олег Данилович всех отправил по домам.
Выбравшись из больницы в ясное тепло раннего весеннего вечера, я не спеша прошел на стоянку к своей машине. Темно-синий «фольк» – пусть и не шикарный кабриолет, но мне нравится. Мне в нем уютно, а для меня это самое важное. Вчера я оставил машину около больницы, меня забрала Лена. Сегодня пора самому ехать домой.
Лена…
А я так и не связался с ее родными.
Неприятно чувствовать себя сволочью. И что день такой ненормальный – совсем не оправдание. Достал телефон, чтобы набрать хоть кого-то из общих знакомых. И с удивлением увидел надпись «нет сети». Явно сюрпризы дня сегодняшнего заканчиваться не хотят. Плюнув и решив, что разберусь со всем этим завтра, я забрался в машину и выехал со стоянки.
Домой я добирался целый час – не ожидал, что встретятся три крупные пробки. Кое-где дорогу украшали россыпи искристого стекла, в одном месте даже не успели оттереть кровь с асфальта – и багровое пятно выделялось под ярким весенним солнцем. Перед подъездом припарковалась «скорая» – водила устало курил на лавочке, мрачно осматривая окрестности.
Лифт тоже не работал. Но это я никак не связывал с неприятными сюрпризами прошедшего дня. Детище Элиша Грейвса Отиса и раньше отказывалось выполнять обязанности и выдавало самые разнообразные капризы, доводя лифтера до белого каления. А вот жильцы в большинстве своем привыкли. Да и я не роптал. Забежать на восьмой этаж – хорошая гимнастика. Но вот сегодня я бы предпочел небольшой подарок от современной техники – с радостью бы вознесся на свой этаж в кабине лифта.
Еле переставляя ноги, я пересчитал все ступени с первого этажа и по свой… чтобы увидеть на
