если место свое получил за то, что умеет вовремя подлизать, где надо. Сева вон… – Ив махнул рукой.
– Не любишь ты его…
– Не люблю. И он меня тоже, как ты успела заметить. Не перебивай. Словом, у главного забот хватает и помимо генераторов, которые ему нужны, как рыбе зонтик. А еще надо про свой карман не забыть… И даже если они генераторы купили – за ними ухаживать нужно регулярно и запас топлива иметь. И даже если генераторы не только есть, но и работают – проблему с канализацией они не решат. Водоснабжение все равно централизовано.
– В общем, задница, как ни крути, – резюмировала я.
– Она самая.
Он, кажется, хотел сказать что-то еще, но разрозненный шум толпы сложился в стройное, чеканное скандирование.
– У-бий-цы! У-бий-цы!
Я съежилась, зажав уши, спрятала лицо на груди мужа,
– Пойдем, – сказал он, обнимая за плечи.
И когда за спиной взревело и зазвенели стекла, оглядываться мы не стали.
Неработающий лифт, темный подъезд, притихшая квартира. Город стал непригоден для жизни, нужно было уходить. Но, несмотря на то что мне самой дышалось полегче, я не была уверена в том, что осилю дорогу хотя бы до дома родителей. Полторы сотни километров – минимум пять дневных переходов. При том что ни я, ни муж никогда не увлекались пешим туризмом. А значит, в доме нет ни палаток, ни спальников, из прочего инвентаря найдутся разве что топорик, спортивный рюкзак, непонятно каким чудом еще не выброшенный на помойку, да еще тот, что мы украли в «Спорттоварах». Снова идти «за хабаром» казалось слишком опасным – народ уже разобрался, что нет ни сигнализации, ни закона. И, сунувшись в продуктовый супермаркет, мы нарвались на команду мародеров, разойтись с которыми мирно не вышло. К счастью, у нас были пистолеты и готовность стрелять на поражение, не тратя время на предупредительные в воздух и прочие красивые жесты. Так что мы разжились канистрами с питьевой водой и консервами, взяв столько, сколько смогли унести, и оставив за собой два трупа, сожалеть о которых я не собиралась. Сами полезли – сами огребли. Потом, если доживем, можно будет посокрушаться о падении нравов, но это потом. Наблюдая за погромами, как-то очень быстро излечиваешься от излишнего гуманизма… Впрочем, кого я обманываю? Цинизм – не слишком хорошая защита. Беда в том, что другой у меня просто нет, и… я свихнусь, если буду вспоминать их лица.
Мы лежали на диване, уткнувшись носами в монитор ноутбука, благо батарейки еще держались. Источник бесперебойного питания давно отключился – он был рассчитан разве что на кратковременные скачки напряжения. Вслед за ним вполне предсказуемо отрубился вайфай-роутер, так что пришлось воткнуть кабель прямо в ноут – ровно для того, чтобы понаблюдать за агонией Интернета. Сеть загнулась через четверть часа, и лучше бы ее не было вообще – потому что после пятнадцати минут просмотра новостных сайтов мне остро захотелось пустить себе пулю в лоб и больше не корячиться.
– Машка, это что выходит… – сказал Ив, когда стало ясно, что питание на серверах провайдера окончательно сдохло и Сеть легла полностью. – Это по всей Земле полярный лис прошелся?
– Именно так. – Я захлопнула крышку ноута. – Похоже, цивилизации кранты.
Вереница техногенных катастроф по всему миру. На этом фоне пара ураганов и одно землетрясение выглядели детскими шалостями. Еще несколько политических переворотов, кажется, и у нас в стране тоже – но разобраться в этой теме мы не успели.
– Ну что ж… Твоим родителям нужен сильный мужик, готовый помочь по хозяйству? Надеюсь, я не разучился копать картошку.
– До родителей еще надо добраться.
– Доберемся… Утром выйдем. Не хочется на ночь глядя выступать, да и чем дальше за дневной переход успеем от города уйти – тем лучше. Дорогу помнишь?
Дорогу я помнила только из окна автобуса. Не бог весть что.
Ив поднялся с дивана.
– Давай собирать вещи. Засветло выйдем.
– Успеем еще.
– Маш… Если я буду просто сидеть и ждать утра – я рехнусь. Или застрелюсь. Не знаю, что раньше.
– Не шути так.
– А я и не шучу. – Он протянул руку, помогая встать. – Давай собираться, вечер скоро, а в темноте без света много не сложишь. Только я тебя обколю сначала – пора уже повторить.
И в самом деле, пора.
Ив шагнул было вон из комнаты, остановился в дверном проеме.
– Да, Маш… помнишь, ты просила разузнать про возможную волну выкидышей?
Я кивнула. На самом деле во всем этом уже нет никакого смысла, но просто послать Ива к лешему, как сделал в свое время с моей информацией Костик, не хотелось.
– Так вот… В гинекологии на сохранении… все беременности закончились самопроизвольными абортами.
– Учитывая, что кругом творится, – и нормальную беременность скинуть немудрено.
Муж покачал головой.
– После того как я об этом узнал, спросил в нашем роддоме. У всех, поголовно всех – внутриутробная гибель плода.
Я присвистнула.
– Потом я позвонил коллегам… и выбрался в Сеть. Похоже, в мире не осталось ни одной сохранившейся беременности. Так что будущего у человечества нет.
Муж ушел в кухню, оставив меня переваривать услышанное.
Насчет будущего он погорячился – впрочем, где-то через годик будет видно. Инфраструктура посыпалась, а контрацептивов надолго не хватит – там и станет понятно, сохранилась ли в мире способность беременеть и вынашивать. Но…
Самопроизвольный аборт вообще-то штука нередкая. На ранних стадиях беременности организм таким образом избавляется от нежизнеспособного эмбриона – с хромосомными нарушениями или патологиями развития. Чуть позже в силу вступают другие факторы – гормональные и иммунные процессы, нарушение кровоснабжения плода, инфекции… несть им числа, на самом-то деле. Но чтобы разом, у всех поголовно и одновременно? И среди них – множество совершенно нормальных эмбрионов? Для такого фокуса нужна какая-то внешняя причина.
Раз за разом я упираюсь в одно и то же: излучение, инфекция, интоксикация. И каждая версия рассыпается, не найдя морфологических подтверждений. Любое материальное воздействие оставляет в теле человека вполне осязаемые изменения. Пусть не на макро-, но на микроскопическом уровне всегда найдется комплекс признаков, позволяющих определить источник. Комплекс взаимосвязанных проявлений – его поиск, собственно, основа моей профессии. Обнаружить изменения, связать их в единое целое, сделать выводы. Своего рода детективная задачка – как, впрочем, и при постановке диагноза. Правда, в отличие от детективных историй, у нас все просто и буднично. Трупы не способны симулировать, скрывать одни симптомы и преувеличивать другие, а то и вовсе находить у себя проявления всех болезней, за исключением родильной горячки. Все как на ладони. Нет, я, конечно, помню, как по молодости нашла признаки странгуляционной асфиксии[48] у бабульки, мирно сползшей по стенке в магазине. Коллеги потом долго подкалывали да… Но с того времени сколько воды утекло?
Что бы ни твердили официальные лица, инфекция исключена. Как бы стремительно ни развивалась патология, любой микроорганизм изменяет среду своего обитания – именно эти изменения и вызывают болезнь. И они будут видны – или сразу на вскрытии, или позже под микроскопом, а микропрепаратов я за последние дни просмотрела достаточно. Еще когда проверяла версию смерти под лучом. И практически то же самое выходит с интоксикацией, даже если предположить какой-нибудь новый супер-пупер-яд, детище военных сверхсекретных лабораторий, вечного пугала обывателей. Даже если допустить, что возможно было создать летальную концентрацию во всей атмосфере… либо так четко просчитать концентрацию в воде или пище, что эффект наступил одновременно у людей разного пола, возраста и веса, при этом
