Пекарня принадлежала ему и его супруге, носившей имя Мег. Это была та самая женщина, которую я увидела первой. Наглую девицу звали Джилли, другую Джейн.
Следили все за мной как-то тайком, и это слегка поднимало мне дух. «Значит, — думала я, —они знают, что я вовсе не Нэн, что меня привезли сюда против моей воли и получили приказ выполнять полученные распоряжения. Поэтому вынуждены делать вид, что я здесь уже давно, что я безмозглая Нэн, возомнившая о себе, так как побывала в служанках у богатой женщины».
Сперва я твердила, что являюсь леди Анной Невилл, и требовала, чтобы о моем местопребывании сообщили герцогу Глостеру.
Надо мной принялись насмехаться.
— Герцогу Глостеру? Слышали?
—Да-да, слышали. Странно, что она опустилась так низко. Почему не её приятелю королю?
— Ладно, — сказала я. — Ладно. Сообщите королю. Тогда увидите.
— Он, смотришь, пришлет тебе корону поносить, — высказала предположение Джилли.
Таким образом ничего добиться было нельзя. Требовалось разобраться, что здесь к чему. Обманывать их. Вести себя тихо и все подмечать. Найти способ вырваться отсюда.
Обе девицы, Джилли и Джейн, спали в комнатке, похожей на мою. Я ночевала одна, что было показательно. Знала, что мою дверь по ночам запирают. Догадывалась, что они не смеют допустить моего побега.
В первые дни ела я мало. Та пища не лезла мне в горло. И от манер этих людей меня мутило.
Прошло два дня и две ночи. Как я вынесла их? Все настаивали, что я полубезумная Нэн, возомнившая себя знатной леди.
К концу этих двух дней я так измучилась, что необходимо было что-то предпринимать. Отчаяние обострило мой разум. Требовалось сделать вид, будто я смирилась... только тогда они могли ослабить надзор, только тогда можно было выяснить их намерения, только тогда можно было найти способ бежать.
У Джейн я обнаружила какое-то добросердечие. К тому же она была туповата — более, чем Джилли, не лезшая за словом в карман.
Мы с Джейн работали вместе. Я наблюдала за ее обращением с кастрюлями и сковородами. Она показывала мне, где брать ту утварь, которая требовалась Мег или Тому.
Однажды, когда мы были на кухне одни, я спросила ее:
— Где мы находимся? Где расположена пекарня?
— На Чипе, — ответила она.
Я слышала об этой лондонской улице.
— Кто покупает здесь пироги?
— Всякие люди.
— Почему меня не пускают в лавку?
— Не знаю.
— А тебя пускают.
— Иногда.
— Значит, ты видишь людей? Она кивнула.
— Давно ты здесь?
— С прошлого августа.
— Ты ведь не видела меня до того, как я пришла с Мег на кухню и упала в обморок?
Джейн не ответила и отвернулась.
Мне требовалось соблюдать осторожность. Не тревожить эту девицу. Она определенно забеспокоилась, когда я пыталась вытянуть у нее сведения. Она знала, как и все, что я не помешанная Нэн, работающая у них уже давно.
— Кто еще работает здесь? — спросила я в другой раз.
— Только мы.— Приходят сюда люди с королевского двора?
— Не знаю.
— А из Кросби-плейс... слуги и служанки? Их там, должно быть, целые сотни.
— Не знаю.
— Из Уорик-корта? Она пожала плечами.
Видимо, кое-кто мог появляться там. Я знала, что, когда отец бывал в Уорик-корте, его люди наводняли весь Лондон. Говорили, что эмблему зазубренного жезла можно было видеть во всей тавернах. А если в тавернах, то почему бы и не в пекарнях?
За мной наблюдали очень пристально. Видимо, овладевшее мною спокойствие удивило их. Я перестала называть себя леди Анной Невилл. Им могло показаться, что приняла роль безмозглой Нэн, но все же они оставались несколько подозрительными.
Том внушал мне тревогу. Работая, я часто ощущала на себе его взгляд. Иногда он покрикивал на меня, называя идиоткой, дурой. Другим говорил: «Порядок. Дела вроде идут на лад» — и прикасался к моему плечу. Я при этом съеживалась. Близость его была мне невыносима. Я обратила внимание, что Мег и Джилли при этом не сводят с него глаз.
Оставаясь наедине с Джейн, я пыталась втянуть ее в разговор.
Как-то я сказала ей:
— Кажется, Мег очень старается угодить Тому.
Она удивленно посмотрела на меня.
— Очень счастливая пара, правда? — продолжала я.
И услышала ее обычный ответ:
— Не знаю.
— Не кажется тебе, что Мег слегка ревнива?
Это был опасный разговор. Поначалу лицо Джейн ничего не выразило. Потом губы ее искривились в лукавой улыбке, и она ответила:
— Хозяин... ужасно падок на женщин.
Стояла жара. Кухонные запахи распространились по всему дому и вызывали у меня тошноту. Я думала, долго ли смогу их выносить. Твердила себе, что вскоре должно что-то произойти. Ричард узнает, что в Уорик-корте меня нет. И примется за поиски:
Я заметила, что Том часто смотрит в мою сторону. Подумала, что он выискивает у меня какие-то неполадки, но ошиблась. Он попросил принести одну из сковород и, когда я подала ее, коснулся моей руки. Я поспешила прочь. Из головы у меня не шли слова: «Хозяин... ужасно падок на женщин». Тощая, грязная, взъерошенная, я все же была женщиной и дрожала от страха.
Той ночью, лежа в постели, я твердила себе, что надо спасаться. Вбежать в лавку, сказать кому- нибудь, кто я. Постараться вырваться на улицу. Я бежала бы и бежала. Кто-нибудь проводил бы меня до Кросби-плейс.
Я то и дело клевала носом, потому что к концу дня постоянно выбивалась из сил. Почти ничего не ела. Становилась все тоньше. Поддерживала меня лишь твердая уверенность, что вечно так продолжаться не может.
Проснулась я в испуге, словно ощутив приближение опасности. Мне был слышен стук моего сердца.
В замке повернулся ключ. Дверь медленно открылась, и я увидела Тома, глаза его блестели, приоткрытом рту виднелись желтые зубы. Он подходил, с вожделением глядя на меня. В его намерениях нельзя было сомневаться.
Подскочив изо всех сил, я громко закричала. Ужас и отвращение придали мне быстроты, я проскользнула мимо Тома. Он попытался схватить меня, но не успел. Я выскочила на лестницу, ведущую к кухне. И, когда он бросился за мной, подняла крик.
Мчалась я опрометью. Том следовал по пятам, бранясь себе под нос.
Я кричала:
— Прочь! Как ты смеешь? Оставь меня! Ты знаешь, кто я? Только тронь!
От ужаса и отвращения меня мутило. Оказавшись на кухне, я стала дергать дверь, ведущую в лавку.
