а Херберты, разумеется, приходили в восторг от такого союза: невеста — королевская дочь, хоть и внебрачная, и король позаботится о ней.
Дочь Ричарда вышла замуж, я заметила, что глаза его, останавливаясь на ней, наполнялись гордостью... и, казалось мне, чем-то еще. Обидой? Почему есть у него здоровые дети от другой женщины, а от королевы нет?
У меня это становилось манией. Я в чем угодно видела его недовольство моим бесплодием.
Однажды он сказал мне:
— Я подумывал о том, чтобы объявить Уорика наследником трона.
— Уорика? Но...
— Анна, давай взглянем правде в глаза. Детей у нас с тобой не будет. Уже поздно, я страшился бы за тебя. Однако наследник необходим.
— Ричард, ты еще молод. Прошу, не говори о срочной необходимости наследника.
— Жизнь королей часто коротка.
— Жизнь любого из нас может оказаться короткой.
Я имела в виду Бэкингема и Гастингса. Ричард, видимо, это понял.
— Отец Уорика запятнан изменой. Это не является препятствием?
— На это можно закрыть глаза. Он ближайший мой родственник.
— Ричард, Уорик не способен править. Он слабоумный. Все будет опять, как при Генрихе Шестом.
Ричард задумался.
— Есть еще сын моей сестры Елизаветы, граф Линкольн...
Я печально взглянула на него, и он мягко продолжал:
— О таких делах нужно думать. Иногда это мучительно. Мало ли что...
Ричард отвернулся, потом вышел. Я пошла к себе в комнату и заперлась.
Если б только я могла родить сына! Если б могла стать здоровой! Любил ли тогда меня Ричард? Тут было очень много «если» — а если любовь зависит от таких соображений, то любовь ли это?
Любил ли он меня когда-нибудь по-настоящему?
Я молилась. Просила о помощи Бога и Пресвятую Деву. Но что толку молиться о невозможном?
Пошли разговоры о том, что Генрих Тюдор может попытаться свергнуть Ричарда и занять престол. Его сторонники выдвинули предложение, которое люди могли счесть привлекательным.
Казалось, что, когда Генрих Шестой умер — вернее, был убит, а Маргариту Анжуйскую изгнали из Англии, война Роз прекратилась. Однако смута могла вспыхнуть вновь, и мысль объединить дома Йорков и Ланкастеров казалась превосходной, поскольку в таком случае соперничество между ними прекратилось бы навсегда. Достичь этого можно было женитьбой Генриха Тюдора, родственника Ланкастеров, на Елизавете Йоркской.
Елизавета Вудвилл все еще оставалась вместе с дочерьми в убежище, жизнь там явно была лишена той пышности, которая окружала ее в недавнем прошлом.
Это предложение о браке изменило отношение людей к вдовствующей королеве. Ричард забеспокоился. Честолюбивая Елизавета Вудвилл, решив, что ее дочь может выйти замуж за короля, примется плести интриги.
— Пусть сейчас она беспомощна, — сказал Ричард, — однако за женщиной, которая заставила короля жениться на себе и столько лет оставалась королевой, необходим пристальный надзор.
Мой муж обсудил эту проблему с доверенными людьми. В преданности Рэтклиффа, Кэтсби и Френсиса Ловелла он не сомневался. Считал их искренними друзьями и часто с ними советовался. В итоге Ричард пообещал Елизавете Вудвилл, что если она покинет вместе с дочерьми убежище, то все они будут находиться в полной безопасности, никаких претензий им не предъявят; он возьмет их под свое покровительство и позаботится о том, чтобы ее дочери вступили в хороший брак, и каждая из них получит собственность стоимостью в двести марок.
Когда король торжественно поклялся в этом перед членами палаты лордов, а также лордом-мэром Лондона и членами муниципалитета, Елизавета Вудвилл могла не сомневаться в твердости его слов.
С точки зрения Ричарда, это был разумный ход. Елизавета Вудвилл не питала преданности ни к кому, кроме своих родственников, и ради них сражалась бы изо всех сил. Должно быть, она задавалась вопросом, долго ли ее дочерям находиться в убежище; их было необходимо хорошо выдать замуж, пока они в юном возрасте; а если она могла получить расположение правящего короля, то зачем пытаться заменить его другим?
Со времени смерти нашего сына я не видела Ричарда таким веселым. И понимала причину его хорошего настроения.
— Шпики доносят, что Елизавета Вудвилл рвет связи с Тюдором и побуждает Дорсета вернуться, искать покровительства здесь. Видишь, как удачно я поступил, выманив их из убежища?
Внимание всех было сосредоточено на Елизавете Йоркской, что вполне естественно, так как главная роль принадлежала ей.
Ее пригласили ко двору — это предложение она приняла с готовностью.
Ричард сказал, что это блестящий ход. Я не была в этом уверена, так как едва увидела ее, мои дурные предчувствия усилились.
Она была высокой, у нее были длинные белокурые волосы, голубые глаза и ослепительно белая кожа; была очень красивой, чего следовало ожидать при таких отце и матери. Была подлинной дочерью Эдуарда. Обладала не только красотой, но и обаянием. Двигалась грациозно, лучилась здоровьем и живостью. Определенно должна была стать заметной фигурой при дворе.
Ко мне Елизавета Йоркская отнеслась очень внимательно, почтительно. Я догадалась, что мать велела ей быть любезной с королем, очаровать его, а она явно знала, как это делается.
Положение изменилось. Вудвиллы вернулись, теперь уже как наши друзья.
Едва Елизавета появилась при дворе, я почувствовала себя более усталой, более слабой. Острее стала ощущать свои немощи, кашель донимал меня в неподходящие минуты. Возможно, из-за сравнения себя с Елизаветой.
Я поймала себя на том, что думаю о ней постоянно. С верховых прогулок она возвращалась красиво раскрасневшейся, в окружении поклонников. Танцуя, привлекала всеобщее внимание; одевалась блестяще и со вкусом. Явно радовалась выходу из скучного затворничества и была полна решимости наслаждаться новым окружением.
На улицах люди ее шумно приветствовали. Она напоминала им о своем великолепном отце. Говорили, что дни его правления были веселыми. Никто не боялся войны, не боялся вторжений, когда на троне сидел добрый, улыбчивый, имеющий наследника король.
Вскоре поползли слухи. Не задумал ли король жениться на Елизавете Йоркской? Королеве, судя по ее виду, недолго осталось жить. И разве можно ждать от нее наследника? Но Елизавета его племянница. Допустим ли подобный брак? Даже если папа даст разрешение. Племянница! Папы при умелом подходе становятся очень послушными. Имейте это в виду. Наследник — вот что необходимо! Король, идущий на смену правящему. Ричард еще молод. Он проживет много лет. Но ему нужен наследник.
У Елизаветы родились бы прекрасные, здоровые дети. Вспомните, кто ее родители.
Не выдумывала ли я эти слухи? Может, несколько преувеличивала, но они существовали.
Чувства мои обострились. Мне казалось, я слышу обрывки сплетен. Ловлю пристальные взгляды. Я видела, как Елизавета улыбалась Ричарду, и знала, что он находит ее очаровательной. Что тут можно было поделать? «Возможно, она напоминает ему Эдуарда, которого он любил очень сильно — больше всех на свете, — думала я. — Притом Елизавета расточает на него все свое обаяние. Он ведь король. И так наверняка велела ей мать».
Но захочет ли Елизавета Вудвилл выдать дочь за ее дядю? Я считала, что ради короны она пойдет на все.
Странно, как коварный шепоток, торопливый взгляд, даже случайный жест могут зародить в душе сомнение.
За Ричардом наблюдали. За Елизаветой наблюдали. За мной тоже. Мы стали главными персонажами разворачивающейся драмы. Я была женой, превратившейся в обузу, — женой, которая должна умереть до наступления счастливой развязки.
