– Нет, конечно, нет, хотя я видела там Родни Спурра и Харрисона Эймса. Других я не знаю. Там были даже белые. Один из них очень толстый, низкий мужчина, который строит дом на скале, весь из стекла, ну ты знаешь.
– Юген. Говорят, он вкладывает здесь большие деньги.
Дезире повернулась к нему:
– Я пообещала Дорис, что не скажу тебе, но Николас говорит, что с тобой невозможно сотрудничать.
Патрик был потрясен:
– Невозможно сотрудничать! Что, черт возьми, он хотел этим сказать?
– Что ты… постоянно критикуешь.
– Критикую!
– Надеюсь, у тебя нет неприятностей? Вы же всю жизнь дружили.
– И что же такого я могу сделать? Или делал когда-нибудь?
– Я не знаю. Иногда с тобой действительно невозможно иметь дело. Ты можешь быть очень упрямым. И никогда не уступаешь, если не считаешь нужным или отстаиваешь какую-то свою идею.
– Ты имеешь в виду, что я не изменяю своим убеждениям?
– Не волнуйся так! Но ты упрямый, ты сам знаешь, – Дезире недовольно кривила губы, – почему, например, ты не дал мне тогда поехать с Дорис в Европу? Если начистоту, то она считает, что с твоей стороны это обычный эгоизм, и я так считаю. Я никогда нигде не была…
– Я не мог позволить себе эту поездку, вот почему!
– А я-то полагала, что для члена правительства некоторые вещи становятся доступнее.
– Я вошел в правительство не для того, чтобы обогатиться.
– Мог бы, по крайней мере, отпустить меня с Дорис!
– Я ни за что на свете не позволю тебе принять милостыню!
– Милостыню! Твой лучший друг! Ты оказал бы Дорис услугу. Она хотела, чтобы я поехала. Между прочим, у них горы денег: Для них это ничего не значит!
– Горы денег, – задумчиво повторил Патрик. – Не знаю. Доктор Мибейн был не так уж богат и у него четверо детей. Не знаю.
– Николас сам делает деньги! Он вкладывает средства в гостиницы и. пляжи по всему острову. Новый ночной клуб на Причальной улице… он владеет половиной. Ты знал об этом? И новая гостиница, о которой они только что объявили – это тоже его!
Патрик сел.
Дезире продолжала высоким голосом, похожим на голос Дорис Мибейн:
– Почему мы не можем получать от жизни удовольствие? Сидим в той же грязи, когда ты мог быть впереди, как и Николас!
Холодно, со злостью он ответил:
– Ты когда-нибудь повзрослеешь?
Ее глаза наполнились слезами, и он тут же пожалел о сказанном. Она просто не сдержалась. Ее сегодняшние жалобы были первыми за все время их совместной жизни. Хотя она всегда имела очень мало по сравнению со многими ее друзьями. Она, и он прекрасно знал это, подавляла свои желания и довольствовалась тем малым, что он был в состоянии дать ей. А сейчас, в новой ситуации она была сбита с толку. Муж Дорис обеспечивает ее, а ее собственный муж – нет, и при этом совершенно не обращает на это внимание. Ему хотелось ей все объяснить, но его замешательство было так велико, что он промолчал.
Он отправился спать с тяжелым сердцем и долго не мог уснуть. Так вот чем занимается Николас! Скорее всего, они все этим занимаются и хранят поэтому молчание, когда он говорит. Они знали, что он не на их стороне. Значит он один! С кем он может поговорить?
Его охватило горькое сознание того, что его предали. Он мог бы довериться жене, но не осмелился. Она так несдержанна на язык. Получалось, что единственным с кем можно было поговорить, была Кэт Тэрбокс.
По пути домой из центра города ему приходится идти мимо редакции «Рупора». Он скучает по работе в газете. Там кипит жизнь, трещат телетайпы, звонят телефоны. А за столом редактора – Кэт. Когда он работал там, то часто ловил себя на том, что подолгу смотрел на нее через комнату со своего места. У нее одно из тех лиц, по которым легко читать даже скрываемые мысли и чувства.
Иногда и сейчас он провожал ее по вечерам до угла ее улицы.
– Ты какой-то мрачный, – заметила она во время такой прогулки на следующий день после его разговора с Дезире.
Почти против своей воли он пересказал ей слова Дезире.
– Я в тревоге, – закончил он. – У меня такое ощущение, что я нахожусь в центре замкнутого круга, все вокруг рушится, а я не могу докричаться до Николаса и не знаю почему.
– Почему ты не скажешь ему о том, что узнал?
– Я не могу. Я пообещал Дезире. И потом, это ничего не изменит. Меня не касается, куда человек вкладывает свои деньги.
