Николас был растерян. Он извинялся. Только вот перед кем из них?
Укол обиды и злости заставил Фрэнсиса продолжить.
– В низинах между рекой и океаном много лет назад гнездились фламинго.
– Да что вы говорите, – пробормотал Алеппо.
Об этом сказал ему Патрик Курсон в тот день, когда они познакомились. И он добавил, хотя знал, что им это не интересно:
– Я пытаюсь вернуть их. Не так давно я купил две пары. Они уже подросли.
– Можно будет назвать это место «Фламинго-хилл». Нет, «Фламинго-бич», – сказал Алеппо. – Как вы думаете, можно будет посадить их в клетки? Большие красивые клетки на лугу.
– Их нельзя сажать в клетки, – сказал Фрэнсис. Зачем он позволил Николасу привезти этих людей? Николас разрядил обстановку:
– Нам лучше двинуться в путь. Заказ… Они вернулись в машину.
Они миновали старые каменные дома в центре Коувтауна: георгианские фасады и цветущие сады, затем выехали в пригород: грязные собаки, роющиеся в пыли куры, старые ржавые автомобили и бесчисленное множество детей.
Состоящее словно из одних острых углов здание отеля «Ланабелл» появилось перед ними неожиданно. Они подъехали к нему по длинной дорожке, обсаженной королевскими пальмами. Чернокожий служитель у входа улыбнулся им и послал за другим чернокожим, чтобы отогнать автомобиль.
– Вы часто здесь бываете? – поинтересовался Алеппо, пытаясь вести светскую беседу.
– Я – нет. В основном моя жена. Она проводит в городе больше времени, чем я, – он осознал, что по какой-то причине сознательно провел разграничительную линию между собой и своей женой.
В центре огромного, просторного вестибюля был сооружен фонтан с обнаженной нимфой. Вдоль стен расположились маленькие киоски, предлагающие французские духи, датское серебро, английский фарфор и шелка из Италии.
– О! – воскликнула Марджори. – Филиал магазина Да Куньи!
– Фрэнсис, – сказал Николас, – кажется, вам стоит подойти и посмотреть. Вашей жене там что-то приглянулось.
Через плечо жены Фрэнсис взглянул на бледно-голубой кулон на крученой цепи из кораллов, чего-то голубого и золота.
– Это, – у Марджори перехватило дыхание, – самое красивое ювелирное изделие, которое я видела за всю жизнь. Самое. Это бусины из сапфиров, Фрэнсис.
– Очень мило. Но я не могу этого себе позволить. Николас рассмеялся:
– Если захотите, сможете очень скоро. Они направились к ресторанному залу.
Все головы повернулись в сторону премьер-министра, когда он вошел в зал с группой белых. Но он, казалось, не обратил на это внимания, хотя сознавал, что его узнают, и получал от этого удовольствие.
Сенатор и Юргенсы уже сидели за столом. Сенатор оказался приятным на вид мужчиной, излучавшим здоровье и силу – результат проведенной на воздухе юности. Чета Юргенсов была склонна к полноте. От них исходил запах денег. Не просто зажиточности, а огромных сумм. Он – плотный, седеющий блондин, она – вся розовая, с дряблой розовой кожей, в свободном розовом одеянии. Вся она была увешана бриллиантами. Жирные коты, подумал Фрэнсис. Он чувствовал раздражение, потому что с самого начала не хотел этой встречи. Он был недоволен собой – нельзя же так злиться, но ничего не мог с собой поделать.
Николас представил собравшихся друг другу.
– У Юргенсов восхитительный дом, – начал Николас. – С вашим вкусом, – обратился он к Марджори, – вы нашли бы его очаровательным.
– Он стоит по соседству с вашим? – отозвалась Марджори.
– Да, но никакого сравнения, – скромно произнес Николас. – Только европейцы способны разбить такой сад. А лужайки и павильон в итальянском стиле в дальнем углу…
– Вы обязательно должны навестить нас, миссис Лютер. Гарольд вышел на пенсию, мы здесь только лишь на три месяца. Потом мы поедем в Европу, а кроме того, у нас родственники в Штатах. Но здесь нам нравится больше всего. У нас две служанки – сообщила она, – и одна из них готовит лучше, чем шеф-повар этого отеля! И я плачу им всего лишь по двадцать долларов в месяц.
Фрэнсис посмотрел на Николаса. Тому было неловко, это чувствовалось, но он не подал вида.
– Местным жителям и не нужно много наличных, не так ли? – риторический вопрос миссис Юргенс прозвучал весело. – Ни отопления, ни верхней одежды, ни теплой обуви. Деревни так милы, живописные маленькие домики – настоящее удовольствие.
– Удовольствие, – произнес Фрэнсис, – с туалетом на заднем дворе.
Марджори с силой пнула его под столом.
Миссис Юргенс рассмеялась, решив, что это шутка.
Но Алеппо понял.
– Мы можем все это изменить. Вспомните, какой была Гавана. А мы можем создать здесь вторую Ривьеру, соорудить эспланады, построить аэропорты, организовать экскурсионные поездки прямо из Европы, предложить охоту на глубоководную рыбу, да что угодно. Поверьте, в каждом доме на этом острове будет ванная комната и все остальное!
– В особенности, – вставил молчавший до сих пор мистер Юргенс, – в особенности, если во главе
