автомобиль, гостиница, документы в порядке, неприкосновенность, безопасность.
— Ишь ты, безопасность! А пистолет у тебя для чего? — спросил Урасов.
— Пистолет? Все возят, и я тоже. — Нетте взвесил на руке оружие. — Тяжеловат, черт! Лучше бы вместо него лишнюю книжку захватить в дорогу.
Беседа то оживлялась, то утихала. Потом Владимир Уснул сидя, прислонясь к стенке.
Нетте достал томик стихов Гете на немецком языке Читая, время от времени поглядывал на Урасова:
— Сильно измотался парень, плохо выглядит. Нелегкая выпала ему поездка.
Поезд резко затормозил, вагон дернулся. Владимир проснулся. Торопливо осмотрелся, вскочил, потом улыбнулся:
— Снилось мне, будто я опять в часовне и там меня застукали жандармы.
— Маешься даже во сне! Успокойся. Теперь опасности позади, скоро будем дома, — сказал Нетте. И он прочел из томика Гете восьмистишие. Потом продекламировал по-русски:
И восхищенно добавил:
— Не знаешь даже, что лучше: у Гете или вот это, лермонтовское.
— Володя, а где ты остановишься в Москве? — спросил Теодор.
— Пока не знаю.
— Значит, жить тебе негде в Москве. Вот что, остановишься у меня.
— Спасибо, только надо мне в Пермь, там родители, давно их не видел. Не знаю даже, живы ли старики.
Стемнело. Дипкурьеры условились: до трех ночи дежурит Нетте, с трех — Зимин.
— Я тоже буду дежурить, — сказал Владимир. — Разделим ночь на четыре части.
— Нет, ты уж отсыпайся, — не принял его предложения Теодор. — Дипкурьеры не могут никому передоверять вахты. Даже такому надежному и бывалому парню, как ты. Вот если станешь дипкурьером, тогда пожалуйста.
Все рассмеялись.
В Петрограде все пересели на московский поезд. В столице, распрощавшись, разошлись каждый по своим делам.
Владимир завертелся в водовороте срочных дел, а освободившись, тут же уехал в Пермь. Пробыл там совсем недолго и снова приехал в Москву: нужно было устраиваться на работу. Поселился Урасов у старого знакомого, пермяка. Вскоре встретил Теодора. Нетте только что возвратился из Берлина. Сказал:
— Присматривать за нами стали нахальней.
В тот вечер они долго беседовали. В конце концов Теодор убежденно сказал:
— У тебя призвание к дипкурьерской работе. А это очень важно. Мой совет — иди в дипкурьеры.
Владимир и сам давно уже подумывал об этом. Через месяц Урасов уже держал в руках сумку дипкурьера. Он первый раз вез за границу дипломатическую почту.
Снова — дорога.
Снова — тревога.
Дорога на Анкару
Грузный, пузатый французский пароход был старым гостем батумских причалов. Давно уже бороздил он Черное море, посещая советские порты. Сейчас принял в свои трюмы марганцевую руду для Франции. По пути остановится в турецком Самсуне. Урасову как раз и нужно было в Самсун. Поэтому он оказался в числе нескольких пассажиров «француза». Это было в августе двадцать первого года.
Густой бас пароходного гудка сотряс воздух, махина тяжело отвалила от пристани.
Владимир стоял на палубе и смотрел в безбрежную черноморскую синеву. Диппакет лежит в кармане пиджака — вот и вся почта на этот раз. Ехать налегке удобней, чем с большими пачками или мешками. Но Владимир знал: чем меньше диппочта, тем она важнее.
«Каким будет этот рейс? — думал он, щурясь от яркого солнечного золота, растекавшегося по волнам. — Загадывать трудно. Особенно сейчас…»
Турция вела войну против Антанты за независимость, военные корабли часто останавливали пароходы. Советский Союз поддерживал Кемаля, возглавившего борьбу за независимость, и встреча с интервентами опасна.
Изредка на горизонте показывались дымки. Если они приближались, Владимир шел к помощнику капитана выяснять, кто идет. Помощник — добродушный марселец — говорил на ломаном русском языке:
— Пиф-паф нет. Грузчик.
Это означало, что идет не военный корабль, а грузовой.
Или говорил:
— Пиф-паф нет. Дамы и господа.
Это — про пассажирский. Так и добрались благополучно до Самсуна.
Владимир сошел с парохода, протиснулся сквозь шумную толпу торговцев, предлагавших табак и опиум, виноград и плетеные сандалии, домашнее вино и курительные трубки. Теперь — в советское консульство. «Кто повезет меня в Анкару? Опять Хасан или кто другой?»
Вспомнилось, как он познакомился с Хасаном.
Когда Владимир минувшей зимой впервые оказался в Самсуне, у него было три больших мешка диппочты. Без грузчиков не обойтись. Несколько человек предложили ему свои услуги.
— Мне хватит и одного, — сказал Урасов и показал палец, ибо знал, что турки не поймут его слов.
— Меня берешь! — услышал он в ответ по-русски. Это был Хасан. Он понес мешки к своей арбе.
Хасан предложил Владимиру сесть в арбу, но тот отказался: пойдем вместе. «Надо расспросить, что он за человек». За пять минут он уже все знал о Хасане: казанский татарин, во время мировой войны попал в плен и застрял здесь, женился на турчанке. Промышляет извозом.
— А ты кто? — спросил в свою очередь Хасан.
— Купец. Видишь, у меня три мешка товара.
Возле консульства отпустил Хасана.
Урасову обрадовались: ведь он привез новости с родины! После обмена впечатлениями спросил, как с дорогой на Анкару, кто его повезет? Сведения были неутешительные: снега много, дороги заметены, автомобили застревают в сугробах. Единственная возможность — арба. И назвали Хасана.
— Так я ведь его уже знаю, он доставил меня от порта!
Пошел к возчику.
— Свезешь, Хасан?
Он долго думал, чесал затылок. Согласился, но заломил такую сумму, что Владимир ахнул.
