— Любили? Профессор Орт не был способен на это чувство.
«Наш брак — чисто деловое предприятие!» — подчеркивал он. А мама… В ее жизни была какая-то трагедия… Отца она с трудом выносила, это уж точно.
— А тебя… любила?
— Мне кажется, да. До сих пор помню, как прижимала меня к себе и шептала:
«Бедный мой Фан… Что он с тобой делает! Какую ошибку я совершила… Прости меня, Фан, родной мой…»
— Так ты Фан или Фан-Орт?
— Мое имя — результат неладов между мамой и отцом. Мама хотела назвать меня Фаном, а отец пожелал дать мне свое имя. Вот в конце концов и получилось: «Фан-Орт».
— Я слушала лекции твоего отца, — задумчиво сказала Орена.
— По анатомии генов? Это его конек!
— Он производил впечатление сильной личности.
— Еще бы… Отец считал себя сверхчеловеком и хотел, чтобы я стал таким же. «Я сделаю из тебя свое продолжение!» — эта фраза врубилась в мою память. При всей своей занятости он уделял мне массу времени. Но не как сыну… Я ни разу не слышал от него ласкового слова. И все же я ему благодарен несмотря ни на что: он добился своего, хотя я вовсе не желал быть его продолжением.
— Выходит, ты… сверхчеловек? — скептически спросила Орена.
— Это так, — подтвердил Фан-Орт.
— Не люблю хвастовства! — рассердилась девушка. — Какая в нем нужда? Я и так знаю, что ты умен, ловок и… красив, — добавила она с обезоруживающей прямотой. — И другие это знают. Но хвастовство отталкивает от тебя людей. Смотри, останешься один…
— И ты тоже от меня отвернешься?
— Я — нет.
— А на других мне плевать. Вот увидишь, они пойдут за мной. Отец говорил, что толпа всегда устремляется за самым сильным, самодовольно проговорил Фан-Орт.
— Слово отца для тебя по-прежнему закон!
— Я восхищаюсь профессором Ортом как личностью, а как отца ненавижу. Он лишил меня детства! Ненависть и благодарность… Как видишь, эти два чувства могут сочетаться. Да, именно так: восхищение, благодарность и жгучая ненависть!
— Бедный! — сочувственно сказала Орена.
— Если кто и ласкал меня, то одна лишь мама. А с отцом мы были чужими. Меня подавляли его жестокость и превосходство в интеллекте, которое он подчеркивал при любом более или менее подходящем случае. Впадая в раздражение, кричал:
«Проклятые гены! Весь в мать, такой же безмозглый!»
— Вот уж неправда!
— Спасибо, — признательно кивнул Фан-Орт. — Отец был несправедлив к маме. Более умной женщины я не встречал… Ты на нее похожа!
— Я этому рада, — смутилась Орена.
— В конце концов я сумел себя превозмочь. Профессор Орт добился своего и даже заразил меня величием своей цели. Но вот сейчас я недоумеваю: ради чего он со мной возился, к чему готовил? Быть придатком автоматов унижает мое человеческое достоинство!
— Сверхчеловеческое, — не удержалась Орена.
— Не иронизируй, — вспыхнул Фан-Орт. — В ранг людей возведены у нас интеллект-автоматы, мы же в положении машин, притом законсервированных до лучших… или худших?.. времен.
— Ты неправ, Фан… Можно, я буду тебя так называть? Нам отведена очень важная роль. Мы сопровождаем будущее человечество в качестве гарантов.
— Гарантов чего?
— Того, что эмбрионы станут достойными людьми.
— И как ты себе это представляешь? — усмехнулся Фан-Орт.
— При всей надежности интеллект-автоматов именно мы отвечаем за успех дела. Твой отец называл нас жизнетворцами.
— Красивые слова, рассчитанные на глупцов. Профессор Орт презирал вас, а жизнетворцем считал одного лишь себя!
— Прости, Фан, это в тебе говорит твоя ненависть. — Орена вздрогнула, почувствовав толчок. — Что-то случилось!
— Ничего особенного. Коррекция траектории. Интеллект-автоматы включали маневровый двигатель.
— Зачем?
— А я знаю? — со злостью сказал Фан-Орт. — Они с нами советуются? Ставят гарантов в известность о своих решениях?
— Но ты же сам…
— Что «сам»? Я должен идти к ним на поклон? Униженно просить, чтобы растолковывали несмышленышу каждый свой шаг? Не дождутся! Я не хуже их разбираюсь в астронавигации!
— И все же обратись к ним, — посоветовала Орена.
— Ни за что! Это они должны обратиться ко мне! — отрезал Фан-Орт.
— Тогда работай параллельно с ними, чтобы предвосхищать и контролировать их действия.
— Хочешь, чтобы я стал тенью интеллект-автоматов?
— Разве осуществлять контроль — значит быть тенью?
— Еще раз повторяю: они не допускают ошибок и не рискуют. Даже когда риск оправдан и ускорил бы поиски. Я не приемлю этой «безошибочной», а на самом деле трусливой стратегии.
— Но она ведь заложена в их программу коллективным разумом гемян.
— А я не уверен в разумности этого «разума», — запальчиво возразил Фан-Орт.
— Ты знаешь, что надо делать? — спросила Орена.
— Знаю. Я предлагал им!
— А они?
— «Информация принята к сведению». И ни слова больше. Ну как доказать им свою правоту, если они не желают ни обсуждать, ни, тем более, спорить!
— Попробуй еще раз.
— Бесполезно! Это же тупые, упрямые электронные машины. Они все равно сделают по-своему!
Орена взглянула на друга с сожалением.
— Ты сгущаешь краски, Фан. Впрочем, поступай, как считаешь нужным. А я пойду поработаю. Со мной интеллект-автоматы почему-то более общительны. Ну, до вечера!
Фан-Орт остался в одиночестве. Невидящим сосредоточенным взглядом смотрел на экран светозара и думал о том, что у Орены завидный характер: она умеет впрячься в работу, которую вовсе незачем делать, искренне считает ее полезной, хотя в действительности это такая же иллюзия, как псевдоприродное окружение, придуманное для них чудаками-психологами.
«Сходить в видеотеку? — мелькнула вялая мысль. — А может, вызвать на интеллектуальную дуэль электронного мыслителя? Раньше я неизменно побеждал, а в последнее время проигрываю… Однообразно, скучно, вот и проигрываю… А что если подкачать мышцы на биотренажере? Но сколько можно? Одно и то же каждый день. И повторяется с унылым однообразием. О чем ни подумаешь, все было, было, было… Орена советует заняться творчеством. Но могу ли я уподобиться старику Эрро? Да и что такое творчество в наше время, когда существуют интеллект-втоматы? Они отняли у нас все, кроме естественных отправлений. Но мы не животные…»
Углубленный в мрачные мысли, брел Фан-Орт по той части бывшего Космополиса, которая ныне стала жилой зоной сфероида. Она составляла лишь около сотой доли его объема, еще меньше зани-мали хранилища эмбрионов и инкубаторы для их последующего созревания. Там сейчас находилась Орена… Большая же часть сфероида включала в себя оставшиеся в наследство от Космополиса лабиринты
