Такая хитрость может послужить преступнику вызовом, и тому будет трудно оставить его без внимания.
Можно было найти какого-нибудь особо сердобольного психиатра, который в интервью с подчеркнутой горячностью встал бы на сторону неизвестного, характеризуя его как жертву общества и тем самым давая ему возможность предпринять какие-то шаги и при этом сохранить достоинство. Возможно, он даже явился бы к этому врачу, а мы были бы наготове и установили за неизвестным слежку. Если бы власти призвали добровольцев помогать полиции принимать звонки по «горячим линиям», наш субъект стал бы одним из них. Организуй мы подобное в Атланте, и непременно увидели бы Уэйна Уильямса. А Тэд Банди в свое время добровольно вызвался работать в Центре помощи подвергшимся сексуальной агрессии в Сиэтле.
Надо признать, что правоохранительные органы всегда щепетильно относятся к сотрудничеству или использованию средств массовой информации. За время работы мне приходилось наблюдать это не раз. Еще в начале восьмидесятых, когда разработка программ находилась в зародыше, меня вызывали в штаб- квартиру для беседы с юрисконсультом Бюро и в отдел расследования уголовных преступлений и просили дать разъяснения по поводу некоторых аспектов превентивной методики.
— Джон, вы ведь навязываете ложную информацию прессе!
В ответ я привел им пример, насколько эффективно сотрудничество с органами массовой информации. В холмистой местности в районе Сан-Диего было найдено тело молодой женщины. Ее изнасиловали и задушили и при этом надели на горло собачий ошейник. Машина погибшей была найдена на одном из шоссе. Очевидно, у нее кончился бензин, и убийца — то ли в роли доброго самаритянина, то ли насильно — отвез ее к месту, где обнаружили труп. Я предложил полиции давать информацию прессе в определенном порядке. Сначала описать преступление и наш анализ происшедшего. Потом разукрасить участие ФБР и его сотрудничество с местными органами. Пусть знает: даже если нам понадобится двадцать лет, мы все равно поймаем этого типа. И наконец, учесть факт, что на такой оживленной магистрали, где была найдена машина погибшей, обязательно кто-нибудь что-нибудь видел. Значит, в третьей статье следовало намекнуть, что уже поступили сообщения о подозрительных личностях и их подозрительных действиях примерно в то же время, когда произошел насильственный увоз. И обратиться от имени полиции к общественности с просьбой предоставлять всю известную по этому делу информацию.
Мои рассуждения сводились к следующему: если убийца думал, что кто-то мог видеть его в определённом месте (а так, возможно, и было), ему непременно захочется оправдаться в глазах полиции и объяснить свое присутствие на месте преступления. Тогда он может явиться и заявить что-нибудь в том духе, что, мол, «я ехал мимо и увидел, что ее машина заглохла. Я притормозил и спросил, не нужна ли помощь. Но она ответила, что все в порядке, и я поехал дальше».
Собственно говоря, полиция и сама все время обращается за помощью к прессе. Просто чаще всего они не считают это превентивной методикой. Хотел бы я знать, сколько раз правонарушители являлись в полицию и буквально проскальзывали сквозь пальцы только потому, что полицейские не знали, кого искать. Сразу подчеркну, что это совсем не означает, что настоящие свидетели должны опасаться заявлять о том, что увидели. Невинный человек никогда не станет подозреваемым, но окажет огромную помощь в деле ареста настоящего преступника. В Сан-Диего превентивные меры сработали именно так, как я и предполагал. НЕСУБ втерся в расследование и был арестован.
— О'кей, Дуглас, мы понимаем, что вы имеете в виду, — недовольно проворчал чиновник из штаб- квартиры ФБР. — Только информируйте нас всякий раз, когда соберётесь воспользоваться этим приемом.
Больше всего бюрократы боятся нового и передового. Я надеялся, что тем или иным путем пресса сумеет вытащить на свет Божий отравителя тайленолом. Боб Грин, популярный ведущий журналист «Чикаго трибюн», имел встречи и с полицией, и с ФБР и после этого написал трогательную статью о двенадцатилетней Мэри Келлерман, самой юной из жертв отравителя и единственном ребенке супружеской пары, которая больше не могла иметь детей. Как только статья появилась в газете, полицейские начали наблюдение за домом и могилой Мэри. Думаю, что большинство занятых в этом деле людей считали наши действия полной чепухой и ни на йоту не верили, что терзаемые виной или предающиеся приятным воспоминаниям убийцы в реальной жизни посещают могилы жертв. Но я уговорил их не снимать наблюдение хотя бы неделю.
Я был еще в Чикаго, когда полиция выставила на кладбище посты, и прекрасно понимал, с какой волной возмущения придётся столкнуться, если дело не выгорит. Работа эта нудная и малоприятная и в лучших условиях. Не говоря уже о кладбище ночью.
В первые сутки ничего не произошло — все было тихо и мирно. Но на вторую ночь ведущий наблюдение наряд что-то услышал. Полицейские скрытно приблизились к могиле и различили голос мужчины, соответствовавшего по возрасту нашему портрету. Парень плакал, чуть ли не рыдал.
— Прости, — молил он. — Я этого не хотел. Это был несчастный случай!
Черт возьми, подумали полицейские, а Дуглас-то прав! И были уже готовы накинуться на мужчину.
Но в эту минуту поняли, что имя, которое он повторял, было вовсе не Мэри. Видимо, спятил от страха, решили они. Но, присмотревшись повнимательнее, заметили, что он стоял у соседней могилы. Оказалось, что там была похоронена жертва нераскрытого наезда и невольный убийца явился, чтобы покаяться в преступлении. Через четыре или пять лет полицейское управление Чикаго воспользовалось тем же приемом. По инициативе прошедшего подготовку в ФБР координатора Боба Саговски незадолго до годовщины нераскрытого убийства в газеты была передана соответствующая информация. Когда полиция задержала убийцу на могиле, он просто сказал:
— Удивляюсь, почему вы не сделали этого раньше.
Нам таким способом поймать отравителя тайленолом не удалось. Мы вообще никого не поймали. Был задержан подозреваемый, которому предъявили обвинение в связанных с убийствами вымогательствах, но для обвинения его в самих убийствах не хватило улик. Он соответствовал портрету, но его не было в Чикаго, когда полиция установила дежурство на кладбище. Однако после его заключения в тюрьму отравления прекратились.
Разумеется, поскольку не было судебного разбирательства, у нас не имелось законных оснований заявить, что это именно тот человек. Но совершенно очевидно, что какая-то часть виновных в совершении серийных убийств арестовывается без ведома полицейских и детективов, занимавшихся расследованием их дел. Если активно действующий убийца внезапно прекращает свои злодеяния, этому находятся три причины (конечно, кроме его собственного желания «завязать»). Первое: он покончил жизнь самоубийством, что для некоторых типов личностей вполне логично. Второе: уехал из данной местности и продолжает орудовать где-то еще. Чтобы это пресечь, мы разработали компьютерную базу данных, с помощью которой легко происходит обмен информацией. И третье: преступник получил срок за другое, менее тяжкое правонарушение — что-нибудь вроде кражи со взломом или бандитского нападения, — а правоохранительным органам невдомек, что он связан с убийством.
Со времен случая об отравлении капсулами тайленола полиции приходилось сталкиваться с сотнями уголовных дел, в которых фигурировала подмена лекарств или пищевых продуктов. Но побудительные мотивы были гораздо более традиционного свойства. В семейных делах, например, отравить супруга можно, подменив какой-либо продукт на яд. В подобных расследованиях полиция должна принимать во внимание количество зарегистрированных сходных несчастных случаев, учитывать, сосредоточены они в одном районе или разбросаны, был ли продукт потреблен в непосредственной близости от того места, где его, возможно, подменили, и в каких отношениях состоят жертва и особа, сообщившая о преступлении. Там, где можно заподозрить убийство по личным мотивам, следует изучить историю конфликта и собрать всю доступную информацию о поведении участников до и после совершенного преступления.
Преступление, которое на первый взгляд не ставит перед собой определенной цели, может быть на самом деле направлено на вполне конкретную жертву. И мотивировано не яростью или безысходностью, а такими традиционными причинами, как желание избежать брака, получить страховку или наследство. После того как случаи с отравлением тайленолом стали широко известны, одна женщина прикончила собственного супруга таким же способом в надежде, что и эту смерть припишут неизвестному убийце. Все было так явно инсценировано, а детали до такой степени непохожи, что обдурить ей никого не удалось. В
