удивительное, в ней не было и Рыжего! Кто-то загадочным образом отрежиссировал спектакль, внес коррективы в действие.
«…Прошлое неприглядно. Исправьте его!»
Это ли не постановка задачи, грандиозная цель, которая так долго оставалась за горизонтом? Кто бы ни был человек с прес-тонского стадиона, фантом или реальность, спасибо ему!
«До сих пор считали исторический процесс однонаправленным, — напряженно размышлял ученый. — Разве это доказано? Признали очевидным, возвели в ранг аксиомы… А сколько аксиом оказались результатом добросовестного заблуждения!
Но что если исторический процесс можно вернуть в начало координат, запустить сызнова? Только не хаотически, а предварительно оптимизировав. И принять за глобальный критерий оптимальности нравственность…
Вечный двигатель, машина времени? А если без предвзятости, отрешившись от
«законов природы»? Ведь эти «законы» придуманы не природой, а нами. Они монумент человеческой косности, шоры на глазах исследователей!
Так да здравствует «беззаконие»!»
Великий Физик снова преисполнился безрассудной юной энергией, для которой, как известно, не существует преград. Казалось, он помолодел не только духовно, но и физически. В его жизни вновь появилась цель.
Оставалось ее достичь.
— Начнем же! — воскликнул ученый с нетерпением.
И УМ облегченно вздохнул за его спиной.
4. Невозможное невозможное
Великий Физик был типичным представителем гениальных одиночек, чей высочайший интеллектуальный потенциал поддерживался кибернетической мощью эпохи.
Принципы научной работы за тысячелетия претерпели эволюцию, ход которой, как нельзя более, напоминал классическую спираль.
Когда-то науку тоже творили гениальные индивиды, но опирались они только на природный дар, подкрепленный терпением, трудолюбием и фанатической тягой к Знанию.
С течением времени поверхностные залежи Знания истощились, глубинные же его слои состояли из сверхтвердых пород, и на проникновение в них одиночкам просто не хватало жизни.
Тогда стали возникать мощные коллективы ученых, инженеров, экономистов — научно- исследовательские институты. Ими руководили блестящие организаторы науки, которые не столько добывали Знание сами, сколько умело направляли и материально обеспечивали усилия остававшихся безвестными исполнителей.
Затем начался новый виток спирали: комплексная роботизация исследований развязала руки гениям, избавив их как от «организаторов», беззастенчиво присваивавших чужие открытия, так и от помощников — «исполнителей», среди которых были и бесталанные, и недобросовестные.
Концентрация замысла в мозгу гениальной личности, а вопло-щения — в оптимально организованной иерархии роботов много-кратно укоротила путь от замысла к гипотезе, от гипотезы к теории, от теории к эксперименту, от эксперимента к взвешенному вн е-дрению в практику (раньше стремились к
«широкому внедрению», что зачастую приносило больше вреда, чем пользы).
Гении-одиночки все успешнее конкурировали с научно-исследовательскими институтами, к которым тяготела посредственность — умеренно талантливые ученые, не способные проявить себя вне коллектива, а нередко и псевдоученые, движимые амбициями.
Между этими двумя векторами научного прогресса то и дело воз-никало бессмысленное противостояние, с одной стороны питаемое презрением, а с другой — завистью.
Институты существовали за счет заказов, между тем как гении могли выбирать цель исследований по своему усмотрению, какой бы странной, несвоевременной и даже нелепой она ни казалась. Достигшее процветания общество могло им это позволить.
Именно такой проблеме посвятил себя Великий Физик. Ее значение не смог бы оценить по достоинству даже не менее яркий гений.
Услышав сигнал срочного вызова, ученый поморщился: он тер-петь не мог, когда его отрывают от работы. Дал мысленную команду: «Абонент занят».
Однако зуммер продолжал настойчиво жуж-жать.
— Что нужно? — раздраженно крикнул Великий Физик, но тут же его лицо разгладилось, на нем даже появилась улыбка: по ту сторону растаявшей четвертой стены стоял Преземш — Президент Земного Шара, друг детства
Абрагам Седов — высокий, худощавый, уже изрядно полысевший человек в модной куртке из тонкой блестящей ткани. Куртка была расстегнута, под ней виднелись ярко-красная сорочка и пестрый шарфик, небрежно намотанный вокруг жилистой шеи Президента.
— Прости, что побеспокоил, — проговорил Седов, поднимая руку в приветственном жесте.
— Здравствуй, Абрагам. Ну и щеголь же ты! — усмехнулся Великий Физик. -
Рядом с тобой и показаться неудобно в моем-то лапсердаке!
— А ты будь как все, не оригинальничай.
— Буду как все, ты обо мне и не вспомнишь. Это сколько же мы не виделись?
— Лет пять… Нет, шесть… — сказал Седов виновато. — Дела, брат…
— Ну как же, ведь ты самый занятой человек на Земле…
— Не ты ли встретил меня сигналом «Абонент занят»? — парировал
Абрагам.
— Небось, ко мне тоже по делу?
— Увы… И по очень важному!
— Едва ли буду полезен. Но все равно рад тебя видеть. Садись, наши предки не напрасно говорили: «в ногах правды нет».
Седов опустился в массивное кресло: скромный кабинет Великого Физика зрительно состыковался с представительски-роскошным кабинетом Преземша.
Уловив иронический взгляд друга, Седов счел нужным пояснить:
— Ничего не поделаешь, традиция. Моя должность вроде этого кабинета — пышности много, а реальной власти нет.
— Не прибедняйся.
— И не думаю. Я ведь вправду вроде английской королевы. Мы лишь символизируем власть. Королева в Англии, я на всем Земном Шаре.
Церемонии, представительские функции — вот круг наших обязанностей.
— Сейчас тоже церемония? — едко спросил Великий Физик. — Ты же пришел ко мне как Преземш, а не как старый друг. — Так что тебе от меня надо?
— Я хочу, чтобы ты вник в одну проблему…
— Где ты был месяц назад, Абрагам? Вот тогда бы я ухватился за любую стоющую проблему. А сейчас ты опоздал. Я уже вник в такую проблемищу, что, боюсь, жизни не хватит. Отвлекаться не имею права. Так что извини, вынужден отказать.
— Ты отказываешь Президенту Земного Шара?
— Вот именно.
— Тогда я обращусь к тебе за помощью как старый друг. Неужели ты можешь отказать другу?
Великий Физик застонал.
— Это же удар ниже пояса, Абрагам. Знал, чем взять. Ладно, выкладывай!
— Видишь ли, несколько дней назад в устье галактики столкнулись два космообсервера… — начал Седов.
