серой скалой, нависшей над океаном.
Носилки с больным осторожно подняли на палубу в специальной беседке. Вместе с Гешкой прокатилась наверх и Татьяна. Чьи-то ловкие руки подхватили беседочные стропы, аккуратно приземлили людей на разогретый солнцем, пахнущий соляром металл.
— Ты, сестренка, будто с неба свалилась! — басил Андрей Русаков, обнимая и целуя Татьяну. — В прямом и переносном смысле.
Чуть поодаль ждал своей очереди Павел.
— Павлик, ты-то откуда здесь? — восклицала Татьяна, трогая его офицерские погоны. — У тебя же сугубо мирная профессия!
— Ой, не говори, сестричка! Профессия, верно, мирная, только всю жизнь работаю на оборону. Видишь, какого красавца на своем стапеле отгрохал!
— Разберешься с делами, милости прошу в мою каюту, — сказал сестре Андрей, уступая место офицеру с медицинскими эмблемами на погонах.
— Начальник медицинской службы капитан Свирь, — представился тот. Что у вас? Несчастный случай? — спросил врач, кивнув в сторону больного.
— Нет, товарищ капитан, ранение при героических обстоятельствах! — нарочито громко, чтобы услышал Гешка, ответила Татьяна.
Особняком от всех на палубе застыл Урманов. Из-под синей с матерчатым козырьком пилотки выбивалась прядь тронутых сединой темно-русых волос. В суровом его облике появилось что-то незнакомое, и Татьяна, шагнув в его сторону, неуверенно произнесла:
— Сережа, вы?
— Здравствуйте, Татьяна Ивановна, — без улыбки ответил он. — Видите, как бывает в жизни: гора с горой не сходится, а моряки, как айсберги, всегда на плаву…
Эта его фраза обдала Татьяну холодом, она растерянно молчала, смотрела на Урманова, пока не услышала голос корабельного врача:
— Прошу вас в лазарет, доктор. Больной уже там.
Примечания
1
Все хорошо, идем ко дну! (исп.).
