— Не понимаешь? — Карл, осознавая всю тупиковость разговора, решил действовать по- другому.
— Ну ладно, — расстегнув кобуру, он вытащил пистолет, положив его на стопку папок, выложенных на столе. — Я тебе соврал, она мне ничего не говорила, а ваш разговор я подслушал… Честно говоря, не думал, что это ты… Я Отто подозревал.
При упоминании имени Отто, Губер едва заметно улыбнулся.
— Но я точно знаю, что ты знаешь, кто я такой. Поэтому, если наш разговор и дальше пойдет в том же русле, я не посмотрю, что мы с тобой на одной стороне и… В общем, выйдет отсюда только один. И поверь мне, это будешь не ты.
Губер, не торопясь, повернул голову. Все его тело содрогалось мелкой дрожью — он смеялся. А хитро прищуренные глаза пренебрежительно прожигали Карла насквозь.
— Так в чем ты подозревал Отто?
Не в силах противостоять прямому взгляду, Карл, резко отвернув в сторону, выхватил лежавший на столе пистолет, направив прямо в лицо Губеру. — «Неужели я ошибся, и он здесь не причем. Тогда почему пошла кровь носом? Ведь таких совпадений не бывает. А если бывает, то это конец…», — мир вокруг поблек, перед глазами все плыло. В отчаянии, слыша только его презрительный негромкий смех, Карл нажал на спусковой крючок. Но тот каменной глыбой продолжал стоять неподвижно. Быстро поняв, в чем дело, он потянулся к предохранителю, но тут воплем раздался голос Губера, сорвав с глаз пелену забвения.
— Постой. Я, все… я сдаюсь.
— Что? — не веря услышанному, переспросил Карл.
— Я сделаю все, что ты хочешь. Только объясни, зачем тебе это нужно?
— Как зачем? — считая, что очевидность ответа должна быть понятна каждому. — Вместо тебя поставили Хельмута.
— Ну и что? Он же фриц. Какое тебе до него дело?
Опустив пистолет, Карл, облокотившись на стену, медленно сполз вниз.
— Так-то оно так, но он шкуру мою спас. И я не могу позволить, чтобы он вот так по глупости…
Очередная волна чего-то тяжелого накатила сверху, давя только одной-единственной мыслью — о собственном бессилии.
— Слушай, а как ты вообще попал к Мелен? — непонятно к чему вдруг спросил Карл.
— То есть, попал к Мелен?
— Ну, ты же немец, как же ты можешь?
— А, ты об этом. Я немец только наполовину, по линии отца, а так считаю себя поляком. В 39-м я служил офицером в ВВС. Только подпоручика получил, а тут война. На второй день мой П-25[42] сбили под Гданьском. И я тут же попал в плен. Потом был фильтрационный лагерь, вот тут-то они и раскопали, что я наполовину немец [43], предложив перейти на службу в Люфтваффе. Я согласился, что от меня толку за колючей проволокой??? Меня направили во вновь сформированный полк ПВО VIII/JG18 под Краковом, где на вооружении были наши старенькие истребители, доставшиеся немцам в качестве трофея. Там я быстро освоился, а потом через брата вышел на Сопротивление. После были курсы переподготовки и направление сюда, где «контора» вывела меня на «группу Мелен».
— Контора?
— Да, контора. — Губер махнул куда-то неопределенно в сторону Запада. — Слушай, ты извини, что все так вот вышло. Знаешь, если даже сейчас я сам пойду к Кюстеру, он все равно не допустит меня к полету.
Карл, казалось, уже совсем не слушал его, весь погруженный в себя. По всему его виду можно было понять, что мыслями он находится где-то очень далеко, а все его внимание было приковано к одной- единственной точке на плакате, висящем над дверью в каптерку.
— Где? — неожиданно вскочив на ноги, почти прокричал он.
— Что?
— «Ведьмино зелье»? Где этот чертов тюбик, который она тебе дала.
Губер стал как-то отрешенно бить по карманам. Потом, подняв глаза на термос, стоящий на столе рядом с полупустым стаканом какого-то буро-коричневого напитка, указал пальцем.
— Там. Один к литру.
— Давай его сюда. Сейчас мы все исправим.
— На, — протянул он термос, — но я совершенно не представляю, как ты собираешься им воспользоваться, времени почти нет.
Дверь широко отворилась, и в каптерку ввалился бедолага Гримм в полной летной выкладке и пристегнутым сзади парашютом. От ходьбы в таком наряде на его лице выступил пот, и неудивительно, ведь при каждом новом движении парашют в резонанс шага со всей дури лупил его по ногам, придавая дополнительно «поступательную» энергию. Чтобы хоть как-то держаться на ногах, ему постоянно приходилось придерживать его руками сзади.
— Господин лейтенант. Оберлейтенант Хольцер послал меня за вашей полетной картой.
Не говоря ни слова, Губер вытащил ее из планшета на левой ноге комбинезона и протянул Гримму.
— На.
— О-о. Спасибо. А что это у вас, кофеек? Можно мне? — не дожидаясь ответа, Гримм опрокинул содержимое стакана себе в рот. — У-у-у, какой горький. Сразу видно, настоящий.
Все произошедшее случилось так быстро, что они даже не успели отреагировать. Поставив стакан на место, Гримм своей дурацкой гусиной походкой направился снова к дверям, быстро исчезая из поля зрения.
— Ну, и раззява же ты, — выпалил Карл, засовывая пистолет обратно в кобуру. Его план только что рухнул, так и не успев толком начаться. — Вылей эту гадость куда-нибудь, пока еще кто-то «кофейку» не захотел.
Последовав за Гриммом, он хотел было его догнать, но прямо в дверях столкнулся лицом к лицу с Кюстером.
— Вы еще здесь, Маер? Зайдите ко мне после обеда. Нам надо кое о чем серьезно потолковать. Вы меня слышите?
Переведя взгляд с удаляющегося вприпрыжку Гримма на начинающего терять терпение командира полка, Карл автоматически отрапортовал заученной фразой.
— Так точно, господин оберст.
За спиной Кюстера стояли начальник медслужбы капитан Липперт и капитан Фреш из «особого отдела», который встретил Карла очередным «приветливым» взглядом, присущим каждому немецкому «чекисту», служащему в «SD».
— Да, и кстати…
— Господин оберст, господин оберст, — неистово завопили два санитара, внося в широкие ворота ангара еще одного «любителя кофе».
Сознание в его теле отсутствовало напрочь, а волочащийся по земле парашют превратился из средства спасения человека в «кару Господню» для тех, кто его на себе волок вместе с хозяином.
— Что с ним?
— Да вот, еще один сознание потерял. Бежал и прямо на ходу упал.
В руке у Гримма по-прежнему была зажата летная карта Губера. Голова при помощи санитаров была запрокинута вверх, а из ушей и носа сочились тоненькие струйки крови.
— Здесь, что, эпидемия началась, что ли? — эхом разнесся недовольный голос Кюстера. — Ну, кого я вместо него поставлю. Остальные же вовсе ничего не умеют.
Ответ на вопрос Кюстера пришел сам по себе. Вернее, он в него уперся глазами.
— Карл, как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил он.
— Да вроде ничего, — не понимая до конца, куда тот клонит, нерешительно ответил Карл.
— Ты сможешь лететь?
— Я категорически против, господин оберст. У него нет допуска медкомиссии, — тут же вмешался
