Ссудный процент является параметром глобального надгосударственного управления, инструментом концептуальной власти, устанавливающим 'финансовую атмосферу' как внутри государства, так и в системе межгосударственных отношений.
Современную версию ссудного процента как параметра глобального надгосударственного управления неплохо изложил Джозеф Стиглиц (Joseph Stiglitz), некогда главный экономист Всемирного Банка. Новый мировой экономический порядок был его, Стиглица, теорией, реализованной в жизни. Об экономике какой бы страны ни шла речь, Банк, по словам Стиглица, предлагает всем министрам одну и ту же программу из четырех шагов.
Шаг первый — приватизация. Стиглиц рассказывает, что вместо сопротивления распродаже государственных промышленных объектов, некоторые политики — используя рекомендации Всемирного Банка заглушить местную критику — с радостью подстегивали к этому свои национальные компании электро- и водоснабжения. «Вам нужно было бы видеть их глаза, раскрывавшиеся при мысли о возможных комиссионных за сделки в несколько миллиардов долларов». «И правительство США знало об этом», — утверждает Стиглиц. Как минимум, в случае крупнейшей приватизации из всех — русской распродажи 1995 года. Американское казначейство придерживалось тогда такой точки зрения: «Это отлично, что Ельцина, как мы этого и хотели, выбрали вновь. НАС НЕ ВОЛНУЕТ то, что это могли быть коррумпированные выборы». Стиглица не могли просто так снять из конспиративных соображений. Он был частью внутреннего ядра — членом кабинета Билла Клинтона, председателем Президентского собрания экономических советников. Наиболее травмирующим для Стиглица явилось то, как опирающиеся на США олигархи вычерпали российские индустриальные активы, в результате чего ВВП страны уменьшился почти вдвое.
После приватизации шагом номер два является либерализация рынка капитала. Теоретически это должно позволить инвестиционному капиталу втекать и вытекать из страны. К сожалению, чаще всего деньги только вытекают — как это было в случае с Индонезией и Бразилией. Стиглиц называет это циклом «горячих денег». Наличность приходит для спекуляций недвижимостью и валютой, но при первых признаках затруднений убегает назад. Национальные резервы могут быть вычерпаны в течение считанных дней. И когда это случается, то для стимулирования спекулянтов к возвращению национального фонда капитала МВФ требует от затронутых государств поднять процентную ставку до 30 %, 50 % и даже 80 %. «Результат был предсказуем, — говорит Стиглиц. — Высокие проценты уничтожили цену собственности, жестоко обошлись с промышленным производством и истощили национальную казну». В этот момент, согласно Стиглицу, МВФ принуждает захваченную нацию сделать шаг номер три: введение рыночных цен — забавный термин для поднятия цен на продукты питания, воду и бытовой газ. Это предсказуемо ведет к шагу номер три-с-половиной, который Стиглиц называет «МВФ-овским мятежом».
МВФовский мятеж болезненно предсказуем. Когда нация «опущена и вырублена, МВФ выжимает из нее последнюю каплю крови. Он прибавляет жару до тех пор, пока весь котел не взорвется», — как это было в случае, когда МВФ уничтожил продовольственные и топливные субсидии для бедной Индонезии в 1998 году. Индонезия тогда разразилась мятежами
Есть и другие примеры — боливийский мятеж из-за цен на воду в 2000 году и мятеж в феврале 2001 года в Эквадоре
из-за цен на бытовой газ, навязанных Всемирным Банком. Создается впечатление, что мятежа просто ждали. И его ждали. Стиглиц не знает, что в Newsnight получили ряд документов из инсайдерских кругов Всемирного Банка. В одном из них, касающегося внутренней стратегии поддержки Эквадора (Interim Country Assistance Strategy for Ecuador) за 2000 год, Всемирный Банк неоднократно предупреждает — с холодной аккуратностью, — что планы реформ могут породить вспышки «социального беспокойства». Это не удивительно. В секретном отчете отмечено, что план по утверждению американского доллара в качестве эквадорской валюты опустил 51 % населения страны на уровень ниже черты бедности. МВФовские мятежи (а под «мятежами» я здесь имею в виду мирные демонстрации, разгоняемые пулями, танками и слезоточивым газом) ведут к новому бегству капитала и правительственному банкротству. Впрочем, экономический пожар имеет и свою светлую сторону — для иностранцев, которые могут теперь расхватать оставшееся после пожарной распродажи имущество банкротов. Но вот что показательно: при множестве проигравших явными победителями всегда оказываются западные банки и американское казначейство!
Теперь мы подошли к четвертому шагу — свободной торговле. Это — свободная торговля по правилам Всемирной Торговой Организации и Всемирного Банка, которые Стиглиц сравнивает с опиумными войнами, которые тоже велись за «открытие рынков». Как и в XIX веке, европейцы и американцы сегодня сносят торговые барьеры в Азии, Латинской Америке и Африке, одновременно баррикадируя собственные рынки против сельхозпродукции из «третьего мира». В опиумных войнах Запад использовал военные блокады. Сегодня Всемирный Банк может прибегнуть к финансовой блокаде, которая так же эффективна и, порой, так же смертельна. По поводу планов МВФ/ Всемирного Банка у Стиглица есть два соображения. Во- первых, поскольку эти планы были выработаны в секрете и инспирированы абсолютистской идеологией, закрытой для дискурса или критики, они «подрывают демократию». Во-вторых, они не работают. В результате осуществляемых под патронажем МВФ «структурных реформ» доходы населения Африки уже упали на 23 %. Может ли какая-нибудь нация избежать этой доли? «Да, — говорит Стиглиц, — Ботсвана. Их трюк? Они отправили МВФ паковать чемоданы». Стиглиц предлагает радикальную земельную реформу: атаку на 50 % урожайную ренту, снимаемую владетельными олигархами во всем мире. Почему Всемирный Банк и МВФ не последовали его совету? «Если вы бросите вызов землевладельцам, то это сможет повлечь за собой изменения в силовом балансе элит. Это не стоит первым номером в их программе».
О том, как выпустить пар из злого, нищего и голодного, власть знала и заботилась во все времена. Рабовладельцы и рыцари, баи и баре, буржуи и бандиты непрерывно совершенствовали методику подмены объектов социальной ненависти. Рокировали акценты вины и безгрешия. Смещали векторы психоэмоциональной разрядки. Отвлекали и уводили холопов от угрюмой энергетики мести в бесплодную плоскость религиозных грез, показательных расправ, отупляющих оргий…
За 10 лет масоно-бандитского ига народам России пришлось хлебнуть крови больше, чем за века царизма и тоталитаризма. И кровь эта была разлита в весьма эффектные и зрелищные формы. От невообразимых при Советской власти терактов и религиозно-этнических чисток до фейерверка всамделишных войн. Две самые яростные и свирепые пришлись на Чечню
Жертвы второй чеченской бойни обывателем воспринимаются с усталым вздохом (жалко, но приелось) и уже не отзываются прежней болью. После тысячи ведер ледяного душа поневоле становишься толстокожим «моржом».
Тогда-то наши властители (не формальные, а фактические) поняли: «чеченский синдром бесчувствия» совершенно притупил нервы и психику россиян. Бесчисленные, ежедневные и сходные по способу умерщвления «жмуры» стали нормой. А норма не волнует и не шокирует. Значит, пора нескончаемый мартиролог украсить чем-то нестандартным. Отвлекающим от мерзости бытия и одновременно привлекающим своей «новизной, свежестью форм, необычностью исполнения».
От теории — к практике… И вот уже россиян каждую неделю «потчуют и веселят» принципиально разнотипными «зрелищами». Сначала был взрыв и пожар в торговом городке подземного перехода столицы. Следом — теракт в военной части. Затем загадоч-но затонула лучшая подводная лодка России. Наконец, воспламенился «Останкинский шприц» — верховная телебашня страны. И все это — в «ожерелье жертв». Сдается, что кровавый календарь запущен на месяцы (или годы) вперед. Не исключено (чур-чур), что следующая неделя потрясет новой ипостасью траура и катастрофы. Увы, ныне такие прогнозы не нуждаются в пророках…
Очнитесь, вы, оскотинело законопослушные! В конце-то концов, у человека (то есть высокоорганизованного, но… животного) должен же теплиться инстинкт самосохранения?! Когда любимому зверю «демократов-капиталистов» ВОЛКУ накидывают петлю на шею, он ради спасения без раздумий перегрызет аркан и вцепится в руку своего убийцы, ведь в ней нож или ружье… Так должен, обязан поступить всякий, тем более имеющий семью. И тем более имеющий табельное оружие. По праву на жизнь свою, своего потомства, своей страны, которую клялся охранять. Только, похоже, у русских выжгли даже инстинкт самосохранения! «Нас разорили, а теперь хотят угробить. Ну и бог с ними».
У «тоталитариста» Лукашенко в помине нет терроризма! И он не хочет его импортировать. А потому
