совести, ни по уму.
Оказавшись в политике, он шел не по розам, а по терниям, решительно сметая подлецов и фарисеев. В противном случае, уже через год после смерти Ленина не было бы его самого. А через 10 лет после провала, случись такое, индустриализации (к чему и стремился
Троцкий), — не стало бы нас — народа и Страны Советов, не стало бы России. Именно Сталин взвалил на себя максимальную ответственность — за все. Тем самым он совершил то, на что не решался никто, а если и решался, то заканчивал как Гитлер или Наполеон. Ответственности, по большому счету, избегают все.
Ответственный человек наверху, работающий на общество (а не просто благонамеренный демагог) — это благо для народа. Сталин доказал это, создав из лапотной страны космическую державу. Именно это надо, хотя и очень трудно, понять с кочки личного обывательского «величия» и (что одно и то же) персональных обид и претензий. Великая ответственность в годы великой ломки не обходится без жертв. Даже Бог, по Библии ответственный за все, отчего-то допустил все, что было — со всей кровью, подлостью, пытками и «холокостами». Но к Богу отчего-то претензий нет, а к человеку (имеющему с этой стати куда более объяснимые слабости) по имени Сталин — их тьма. За что? Ведь уже за то одно, что Иосиф Виссарионович взвалил на себя этот крест неизбежной хулы и ненависти (всем и каждому сроду не угодишь), он обречен на бессмертие и справедливую реабилитацию. Степень его ответственности выше всего известного, его жертвенность (пожертвовал доброй славой) доступна только равным ему по духу, уму, смелости. Поэтому не «детям Арбата» его судить.
Сталина ругают даже за преследования конфессий. Хотя именно он не раз останавливал троцкистов, подложивших динамит под очередной храм, именно Сталин инициировал возрождение православия. Правда, он же на корню пресекал гегемонистские поползновения церковников в области политики и идеологии. И разве был не прав? Взять хотя бы нынешний совершенно гипертрофированный укос государства и населения в сторону добровольного подчинения культу. Тотальная секуляризация мысли и духа. Церковная номенклатура — это ненасытный хищник. Только дозволь религиозному культу (не путать с боговерием) стать неприкосновенным уделом «избранных», — тотчас же партия власти превратится в придаток паразитирующей епархии
«богоносцев». Самое лживое во всякой «вере» — культ, обряды, — эти хитроумные рычаги психологического порабощения паствы знахарями в рясах.
Религия — это связь с Богом, личная концепция человекожития, и в ней нет ничего предосудительного. А вот церковно-идеологические формы этой связи, обремененные культом, — опиум для простодушных, несущий выгоды монополистам по платной выдаче этого опиума. Отдавая долг безусловного уважения лучшим представителям Веры (подвижникам, святым, честным послушникам, богатырям), не стоит бездумно доверять всем без исключения церковным иерархам. Как правило, изрядная часть этой братии озабочена обслуживанием власть предержащих и собственной мошны. Иными словами, не надо впадать в другую крайность, абсолютизируя непогрешимость церкви вообще. У христианской, да и любой другой церкви грехов куда больше, чем у большевиков. Слепое преклонение перед церковью — не менее бездарная потеря свободы, что и у тех, кто сейчас припадает к иконе по велению моды, разом «забыв» о своем атеистическом прошлом.
Сталин, благодаря своему семинаристскому опыту, избавил строителей нового общества от тормозящей и сковывающей идеологической паутины культов. Этим он предвосхитил все их нынешние мутации, смертельно опасные для 30-х годов, когда лишь массовый оптимизм и энтузиазм всего народа, вырванного из поголовной неграмотности, мог позволить за 10 лет миновать вековую дистанцию нашего отставания от развитого Запада.
Когда на Сталина огульно навешивают все кошмары ГУЛАГа, редко кто рискует предположить «крамолу» о серьезном проценте оправданности репрессий. А он был! И причина здесь не только в тревожной международной обстановке, окружении внутренними и внешними врагами, вредителями и диверсантами. Главное, что, в отличие от ряда «кабинетных трибунов», Коба не был «лабораторно- университетским теоретиком» революции. Он прошел ее с низов. Он знал наизусть натуру своих
большевистских и прочих «окруженцев», наблюдал все их виляния, кульбиты и перелеты за годы подпольной борьбы, отлично помнил низости и подлости каждого. А значит, мог вычислить «примерный коэффициент перерождения в среднем и верхнем эшелонах» партийных начальников. Обратите внимание: в процентной пропорции относительно общей численности разных слоев общества, «диктатура пролетариата» регулярно и преимущественно чистила (а не зачищала, как сегодня) именно представителей «среднего и высшего» звена, как самых честолюбивых, жадных, не выдерживающих искуса властью, склонных к перерождению, роскоши и, в конечном счете, предательству идей социализма.
При перестройке мы имели шанс убедиться в сталинской прозорливости: внуки Гайдара и Молотова стали ярыми провозвестниками капитализма и контрреволюции. По сути, вменяемый диктатору в качестве главного заблуждения тезис: «По мере построения социализма классовая борьба будет усиливаться, а сопротивление врагов народа принимать все более изощренные формы», — на самом деле пророчески верен. Поэтому верх легкомыслия — примитивизировать и уплощать исполинскую и сложнейшую фигуру Сталина, списывая все репрессии на его параноидальность и ма-. ниакальную жестокость. Впрочем, крысы судят и мерят слона с высоты своего носа, им не знаком глазомер и от них смешно ожидать чего-то, кроме замороженных «огоньковских» штампов и ярлыков конца 80-х. Извините за повтор, но, не будь после Ленина Сталина, не потребовалась бы и русоубойная «перестройка». Которая есть всего лишь плод бессилия Запада физически удушить СССР и тысячелетнюю Россию. Глобальный предиктор даже сейчас немощен в «честной драке» прихлопнуть Россию. А вот одолей Сталина в 20— 30-е годы Троцкий, Зиновьев и Каменев, Россию безо всякой «гуманной и растянутой» перестройки физически прикончили бы тогда же. Задолго до Гитлера. Без Сталина (судя по потенциям и прожектам его конкурентов) индустриализация растянулась бы лет на сорок. Тогда как срок был узко скорректирован самой жизнью — не более десятилетки: «иначе нас сомнут».
Но истинная драма жизни Сталина состояла в том, что, будучи кристально чист в высших помыслах, идеалистом по призванию, рыцарем справедливости, ради ее торжества он вынужденно окунулся в грязную пучину политики, использовал методы политика. И не надо чистоплюйства: откажись Сталин от политических методов, вращаясь в политике, он бы был, как уже говорилось, моментально слопан Троцкими и Каменевыми. Больше того, как политик Правды, он должен был не просто уцелеть в лавине сверхподлецов, но и обыграть их, победить, стравить, да чтоб при этом жернова «рубки» перемололи минимум простых и честных людей. Последнее в той беспощадной, почти безвыходной ситуации было самым трудным. Но еще неизвестно, сколько бы жертв добавила в свой мартиролог наша страна, да и все человечество, не будь прозорливого и непобедимого Сталина.
Сталин — едва ли не самая трагическая фигура мировой истории. Отдав себя делу построения общества без эксплуатации, он остался в полной психологической и духовной изоляции. Непонимание, вплоть до самоубийства жен, родных. Один под старость: в разное время из жизни вырваны самые близкие друзья и возможные наследники. Киров, Жданов. Не на кого опереться и положиться. Он знал, что не на кого, ибо видел и просчитал шаг каждого из пресловутого «ближнего круга». Он мог ими командовать, но не мог им доверять до конца. Не мог им доверить Державу.
Иной раз кажется, что Сталин соединил в себе качества Минина, Пожарского, Кутузова и Ивана Великого! Для понимания этого, на первый взгляд, парадокса нелишне вспомнить Василия Розанова: «Счастливую и великую родину любить не велика честь. Мы ее должны любить именно тогда, когда она
