обладать, чтобы отправляться к Луне на том, на чем они отправлялись! Отправлялись, достигали цели и возвращались домой. За что им искреннее человеческое спасибо и низкий поклон. Не будь тех, первых, отчаянно храбрых полетов, так и крутились бы мы на орбитах вокруг Земли по сию пору, не решаясь перерезать пуповину тяготения, предрассудков и обывательского страха, связывающую нас с родной планетой.
По правде сказать, мы и крутились. Долго. Минуло полвека, прежде чем человек снова отправился к Луне, и еще десять лет потребовалось, чтобы основать там первую базу. Затем пришел черед Марса.
Но, увы, люди не успели хорошенько распробовать, каков на вкус космос за околоземными орбитами. Пришли Серые Десятилетия. Почти семьдесят лет и зим, в течение которых население Земли уменьшилось более чем на миллиард человек… Спасибо русским ученым, сумевшим, наконец, откопать в кладовке мироздания достаточно простой и надежный способ получения недорогой электроэнергии с помощью управляемой термоядерной реакции. И японским инженерам, воплотившим идею в конкретный промышленный реактор. А тут как раз и земные недра начали успокаиваться, и агрессивный запал тех, кто пытался внушить соседу свой взгляд на окружающий мир с помощью оружия, резко пошел на убыль.
Потому что, как только Российская империя со входящей в нее Особой Автономией Япония перешли на новую валюту, обеспеченную не золотом, а производимой энергией, быстро всем на Земле стало понятно, чем стоит заниматься в ближайшие сто лет, как минимум.
Свет в конце тоннеля – вот как это называется.
Человечество увидело свет и устремилось к нему. Свет во всех смыслах этого слова. Дешевая электроэнергия, которую проще добыть самому (или, в крайнем случае, купить), нежели воевать за ресурсы – это серьезный стимул к развитию. Особенно, когда самое лучшее топливо для управляемого термоядерного синтеза – гелий-3 – в избытке находится на Луне.
Самое лучшее, потому что в первую очередь самое безопасное. Соединение дейтерия с тритием тоже давало отличный результат и, главное, ни за тем, ни за другим далеко летать не приходилось. Но уж больно много хлопот возникало с обеспечением надежной защиты от радиации. Мощный нейтронный поток – это вам не порыв свежего ветерка летней ночью, от него пиджак не спасет. То ли дело дейтерий плюс гелий-3. И энергии на выходе больше, и в случае аварии реактора радиоактивность, даже при разгерметизации рабочей зоны, равна практически нулю. Очень веский аргумент. Особенно после Серых Десятилетий, когда человечество по самые ноздри хлебнуло радиоактивности от нескольких серьезнейших аварий на АЭС и от ограниченного применения ядерного оружия в локальных войнах.
Правда, и не слишком много народу погибло и пострадало от радиации, по сравнению, допустим, с теми же землетрясениями, цунами или элементарным голодом. Тем не менее так уж устроен человек, что смерти от техногенных факторов он боится больше, нежели от сил природных. И причина этого страха понятна. Землетрясение ты не предотвратишь и не остановишь, нет у нас таких методов. А вот ядерную катастрофу той или иной степени безумия – запросто. Ну, т. е. не совсем запросто, однако вполне по силам. Значит – что? Правильно. Отказываемся от ядерных технологий.
Не получается отказаться, потому что кушать хочется?
Тогда делаем вышеупомянутые технологии как можно безопаснее. Но учтите, что будет дороже и труднее.
Да и бог с ним, мы заплатим, лишь бы без радиации.
Выходит, нужно возвращаться на Луну. И не только на Луну. Нет худа без добра, и уроки Серых Десятилетий не прошли для человечества даром. Стало окончательно ясно, что на Земле уже совсем тесно; биосфера не выдерживает нашей технической и прочей экспансии, а также общей дури, и планета начинает мстить, регулируя людскую численность с помощью давно проверенных методов: землетрясений, цунами, ураганов, засух, наводнений и тому подобного.
Получается, остается одно. Космос. Солнечная система огромна, места всем хватит. И запас терпения у нее наверняка много больше, нежели у Земли-матушки.
Дело оставалось за малым – сконструировать мощный, не слишком дорогой, надежный и безопасный двигатель для космических полетов. Потому что осваивать Солнечную на старых ракетах с химическим топливом попросту невозможно.
И он был сконструирован.
Лазерный термоядерный двигатель (ЛТЯРД) позволил не только вернуться на Луну, но и основать первую колонию на Марсе и отправиться дальше – к спутникам Юпитера, Сатурна, затем Урана и Нептуна и еще дальше – к поясу Койпера, откуда можно смотреть на далекое Солнце, не мигая.
Очень быстро стало понятно, что не так страшен черт, как его малюют, и Солнечная система гораздо лучше приспособлена для жизни человека, чем считалось ранее. Разумеется, для жизни современного человека, обладающего соответствующими технологиями. Главным образом потому, что там оказалось просто до фига водяного льда. Замерзшей воды, другими словами. А что есть вода? Основа жизни, скажете вы. Потому что мы вышли из воды, пьем воду и сами на 70–80 % из нее состоим (у новорожденного этот процент еще выше, у пожилого – ниже). Правильно, скажете. Но есть что добавить. Вода – это водород и кислород. Первый – универсальное топливо, второй… ну, это понятно. Дышать чем-то надо, верно? Не говоря уже о всех прочих, необходимых для нормального человеческого существования, процессах окисления.
Причем вода, в более чем необходимых количествах, оказалась практически везде, куда ступила нога человека в космическом скафандре. На Луне, Марсе, поясе астероидов, спутниках внешних планет – Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна, в их кольцах в поясе Койпера. А уж в облаке Оорта, куда мы еще, считай, не совались, по некоторым теоретическим расчетам, водяного льда, собранного в основном в ядрах миллиардов комет, столько, что хватит заполнить океаны тысячи таких небесных тел, как наша Земля.
Иногда мне кажется, что все это не случайно. Так же, как запасы нефти на Земле позволили человечеству развиться до выхода в межпланетное пространство, запасы воды в Солнечной системе дадут нам возможность шагнуть дальше – к звездам. Романтика не самого утонченного пошиба, и пафоса тоже многовато, понимаю. И случится это еще очень и очень не скоро, если случится вообще. Но почему бы, черт возьми, и не помечтать?
…Очереди к стоянке такси не было, большинство предпочло недорогой общественный транспорт.
Нет уж, раз отпускные прогулять не успел, поеду с шиком. Военкосмолет я или кто? Следует держать марку.
Подкатило такси-робот.
Дверь бесшумно ушла в корпус, в салоне зажегся свет, и приятный женский голос произнес:
– Машина свободна. Прошу садиться.
– Вы не против, если я поеду с вами? – осведомились за моей спиной. – Нам обоим на космодром, а ждать следующей машины или лезть в автобус не хочется. Плачу я.
Питер Уварофф, ясен космос. Почему-то мне казалось, что он уехал раньше. Ладно, вместе так вместе. Отказать было бы совсем уж по-хамски.
– Разумеется, – отвечаю. – Только платим пополам. Знаете, как говорят русские военные летчики?
– Как?
– Чем точнее расчет – тем крепче дружба. Вы где предпочитаете сидеть?
– Интересное выражение… Мне все равно, садитесь впереди, я – сзади.
Усаживаемся.
– Космодром «Восточный», – называю адрес, и машина плавно трогается.
– А вы разве были военным летчиком? – спрашивает Питер.
– Как почти все наши, – отвечаю. – Но недолго. Два года после училища.
– На чем летали, если не секрет?
– Не секрет. «МИГ-42 М».
– Многоцелевой, всепогодный, суборбитальный, – произнес он с ноткой уважения в голосе. – Сильная машина.
– Знакомы? – слегка удивился я.
– Встречался. В бою. Правда, тогда еще просто с «МИГ-42». Без М.
Однако…
– В бою?
