пропасть между командором Разумовским и его в прошлом любимой ученицей не уменьшалась, а расширялась, кажется, с каждым годом. Гетман души не чаял в Маро, но, по мнению Лисс, пытался ограничивать ее свободу, приковать ее толстой цепью к Земле, лишив тех необыкновенных возможностей, которые открывала перед ней дилайнская кровь. «Тебя это не пугает? — то и дело спрашивал он у Лисс. — Меня — пугает».
Лисс, хоть убей, не видела ничего страшного в том, что у дочери имеется демонический конформ, и даже начала привыкать к ее способности мгновенно перемещаться в пространстве, которая часто оказывалась весьма кстати: «Мароооо, у нас гости на пороге и нет хлеба!» Конечно, узнать о своем родстве с Гетманом хотелось как-то по-человечески, а не из небрежно брошенной Тоном в коммуникатор фразы:
— Лисс, я не могу Марошу принять на эти каникулы. У меня намечены показательные казни: не сошелся во взглядах с несколькими моими подданными по поводу того, один должен быть конформ у лорда Дилайны или несколько. Зачем Маро все эти кровавости? Еще успеет привыкнуть. Давай отправим ее к деду на Йотху.
Про немногочисленную дилайнскую оппозицию, выступавшую под лозунгом «Одному лорду — один конформ!», Лисс была наслышана, а вот последнее предложение ее озадачило.
— Ты хотел сказать: к моим, на Ладогу?
— Я имел в виду своего отца. Эта пойдет? — Тон параллельно с разговором занимался выбором рыбины, которую собирался послать Лисс для недавно устроенного на Анакоросе межпланетного океанариума. — Или не впечатляет?
Длиннохвостая переливчато-красная рыба с выпученными глазами очень впечатляла. Однако куда меньше, чем сообщение, что отец Тона жив и здоров и проживает на Йотхе. Поэтому Лисс рыбу быстренько одобрила и попросила прояснить. Тон воззрился на нее с изумлением:
— Ты не знаешь, что командор Разумовский — мой отец?
Было такое ощущение, будто ее шмякнули по голове этой толстой склизкой рыбиной. От сотрясения перевернулись и встали на свои места некоторые кусочки паззла.
— Лисс, что? — встревоженно спросил Тон. Он очень не любил у нее такое выражение лица.
— Как удобно… — Лисс смотрела сквозь коммуникатор, куда-то Тону за спину. — Как просто и как удобно… И на Ситии, значит, это был ты… в шахте. А потом, после локсийского кризиса, он вытащил тебя из больницы, сделал паспорт и отправил ко мне на Анакорос. Сажать цветочки. Лисс Ковальская — чрезвычайный спасательный отряд. Проинформировать меня о ваших с ним родственных отношениях вы не сочли необходимым.
— Это имеет для тебя такое значение? — Тон выглядел всерьез обеспокоенным, и Лисс решила ответить.
— Да. Я ведь считала, что я единственная, к кому ты можешь обратиться за помощью. А у тебя всегда была такая… стена за спиной.
— Лииисс… — голос Тона звучал умоляюще. — Посмотри
Зеленые глаза встретились со светло-голубыми, улыбающиеся — с печальными.
— Лисс. Ты была единственная, к кому я мог обратиться. Правда. «Как сопредседатель высшего органа Конфедерации, я обязан принять любые меры, вплоть до самых исключительных, если Дилайна вновь станет угрозой». Это я услышал от него при нашей первой встрече. Потом мы весь вечер — с перерывом на мои обмороки и уколы анестетиков — рассказывали друг другу, почему считаем друг друга опасными: не персонально, конечно, а мы — землян, а земляне — дилайнцев. Закончили констатацией отсутствия родственных чувств с моей стороны, а с его — утверждением, что жизнь будет идти своим чередом: я буду создавать проблему Дилайны, а он — ее решать. Я ему как не доверял, так и не доверяю.
— А мне?
Тон почти физически почувствовал, что Лисс расслабилась.
— Сама как думаешь? — спросил он.
Она засмеялась.
Позже они не раз еще разговаривали о Гетмане. Можно сказать, что их мнение было общим.
И вот теперь Великий Ногт Ситии организовал им такую проблему, которую всей Конфедерацией не расхлебаешь.
Кори всегда любил лето больше, чем зиму. Несмотря на сумасшедшие аккалабатские ветры, несмотря на годы, проведенные на Когнате. Под натиском августовской грозы старые чалы стучатся ветвями в окна, беснуются на стенах их искривленные тени и отблески молний. Хорошо. Самое время поработать.
— Кори! Кори, черт тебя побери! Коооориии! — лицо у Элджи на экране коммуникатора отчаянное.
— Я уже двадцать лет Кори. Что тебе, Элдж? — лорд-канцлер Аккалабата не обязан скрывать своего недовольства, даже если его отвлекает от дел полномочный представитель Дилайны в Конфедерации, тем более если этот представитель — его родной брат.
— Кори, у тебя три ситийских военных крейсера на орбите.
— А куда вы, Чахи меня побери, смотрели? Где ваши карантинные корабли?..
«Ваши» — это сильно сказано. Пространственные переходы в те сектора Конфедерации, где расположены планеты, не владеющие собственным космофлотом, охраняются пограничными станциями и патрульными кораблями Звездного совета. Их задача — без разрешения высшего органа Конфедерации не пропустить в сектор ни один корабль, боевая мощь которого значительно превосходит технологический уровень планет этого сектора и позволяет безнаказанно уничтожить их на расстоянии.
— Нет их больше, — выдавливает Элджи, глядя куда-то поверх экрана. — Пограничная станция и патрульный крейсер. В клочья. За пять секунд. Я никогда такого не видел, — признается он. — Даже когда Джем с Тоном долбили ситийский карантин над Дилайной.
Кори всегда бесило непринужденное обращение Элджи с титулами короля Дилайны. Кем он себя представляет? Ах да, жених Их Высочества рыжей дочки! Но нужно же соображать, что, где и когда…
— Кори, ты меня слушаешь?
— Если ты намерен продолжать вечер воспоминаний, то нет. Я иду докладывать королеве. Если есть что-то еще существенное, говори. Лично я думаю: с ума сходить еще рано. Что такая высокотехнологичная цивилизация, как ситийцы, забыла на нашей планете? Из всех мировых благ их интересуют только энергетические ресурсы, а у нас их… сам знаешь, шаром покати.
Кори встает, лениво потягиваясь, хлопает себя по бокам, звеня мечами. Элджи беспомощно смотрит на него испуганными глазами. Точно как в детстве, когда выяснялось, что его, как старшего, послали узнать результаты жеребьевки, а он задумался и прослушал, с кем дерутся Медео и Кори в первом туре. Чья-то рука просовывается над его плечом, экран на несколько секунд закрывает листок бумаги, потом на нем снова возникает лицо Элджи — совершенно ошеломленное.
— Они объявили требования. Предъявили ультиматум королю Тону, — неверящим голосом сообщает он.
— Элджиииии, — Кори патетически всплескивает руками. — Куда ты звонишь? Мне или на Дилайну? В твою взъерошенную голову не приходит, что обычно предъявляют и объявляют тому, у кого находятся на орбите?
— Кори, ты не понимаешь… — Элджи машинально убирает свесившиеся пряди за уши, не отрывая глаза от злосчастного листка. — Послушай.
От того, что Кори слышит, земля уходит у него из-под ног, и ему приходится опереться о компьютерную консоль обеими руками, делая вид, что он весь внимание.
Спустя три с половиной часа, которые Кори провел, пытаясь довести до сознания королевы и