канцлерской пятерней.
Элджи старается, очень старается соответствовать тому, что ожидается от «старшего сына дома Эсилей», но у него ничего не выходит. Ну и пусть, пусть главным и лучшим становится Кори. Мама же не разлюбит его из-за этого. А отец… отцу он никогда не был нужен.
Кори быстро проходит наверх, растопырив полы орада и нарочно задевая ножнами мать и брата. У него уже походка умелого мечника, все мышцы, какие нужно, расслаблены, а которые нужно — напряжены. Его никто никогда не застанет врасплох. Элджи немного завидует брату, но есть одна вещь, которой он не понимает.
— Мам, — тихо спрашивает он. — Почему эти мечи обязательны?
— Мммм? — ловкие пальцы разделяют путаницу серебристых прядей у него на спине и заплетают их в косичку.
— Почему мы непременно должны уметь сражаться на мечах? Почему нет ничего другого?
— Другого? — эхом повторяет леди Дар-Эсиль.
— Да, другого. Что я мог бы научиться делать, и меня бы все уважали.
— Это Аккалабат, милый. Я уже тысячу раз говорила тебе. Это Аккалабат.
— Но нам же не с кем воевать. У других планет лазерные пушки и бомбы. Здесь никого кроме нас нет. Зачем это, — Элджи запинается, но первый раз договаривает эту давно мучающую его мысль до конца, — …умение, если оно ни для чего не нужно?
— Элджи, родной, ты слишком много размышляешь. Мечи — это традиция. То, ради чего мы рождаемся и живем. Согласись, что есть много такого, без чего на первый взгляд могла бы обойтись та или иная цивилизация — книги, например. Или часы. Лошади. Или эти конфедеративные коммуникаторы.
Вот такие разговоры Элдж Дар-Эсиль любит больше всего на свете. Он любит рассуждать о том, как живут аккалабы и как они могли бы жить, если бы… или если бы не… Любит он и пробираться тайком в кабинет отца, где стоит экран, соединенный с астронетом, и, хотя ретрансляционные вышки на Локсии работают плохо, разглядывать нечеткие образы других миров, силуэты зданий непонятного назначения, из которых выходят и в которые входят совсем не похожие на аккалабов люди.
Мать легонько встряхивает его за плечи.
— Иди, попроси тейо Тургуна, чтобы он позанимался с тобой дополнительно. Ты старший сын лорд- канцлера Аккалабата, Элджи, и у нас с тобой есть обязательства… перед королевой, перед Империей, перед твоим отцом. Пока мы выполняем их из рук вон плохо.
Последний поцелуй в лоб, и она спускается по лестнице — легкая, изящная, необыкновенная, чуть придерживая подол темно-фиолетового платья.
Люди стареют намного быстрее, чем стены. Королевский дворец в Хаяросе собирается жить вечно, чего не скажешь о Ее Величестве правящей королеве. Вот и сегодня она уснула, слушая доклад лорда Дар- Пассера о намеченном на послезавтра состязании молодых мечников.
Сид легонько подул в возвышающуюся перед ним пышную прическу.
— Лорд-канцлер, не надо меня будить. Я не сплю, — огрызнулась властительница Аккалабата. — Кто у нас еще на сегодня? Дар-Фалько?
— Верховный лорд Дар-Фалько при смерти, Ваше Величество. Боюсь, что скоро Вам придется назначить нового жреца прекрасной Лулуллы, — Сид скроил подобающую случаю печальную физиономию. — Лорда Дар-Пассера можно отпускать?
Пассера, стоявшего на коленях у трона, аж передернуло. Сид обласкал его покровительственной улыбкой.
— Давай отпустим, — согласилась королева. — Иди, Дар-Пассер, и служи мне и дальше верой и правдой.
Но когда дар, кланяясь и благодаря, уже допятился почти до середины зала, королева его остановила.
— Список участников мне оставь. Хочу кое-что обсудить с Дар-Эсилем.
Даже если бы Дар-Пассер не метнул на него торжествующий взгляд, Сид догадался бы, о чем пойдет речь. Что ж, он давно готов к этому разговору. Днем раньше, днем позже… Сид неспешно спустился со ступенек, на которых стоял трон, приблизился к ректору военного корпуса, поклонился небрежно, громко сказал:
— Мы благодарим Вас, милорд.
И одними губами, так, чтобы не слышала королева:
— Если узнаю, что ты наябедничал, голову оторву.
Дар-Пассер мерзко ухмыльнулся, спрятавшись от королевы за Сидом, и выкатился за дверь.
Сид с низким поклоном передал свиток королеве. Она даже разворачивать не стала, постучала им по коленке, обтянутой темно-зеленым бархатом, и швырнула в угол. «Да она еще переживет Хаярос», — подумал Сид.
— Ты снова выставил одного Кори.
Начинается.
— Там и так будет не протолкнуться от выводка Дар-Пассеров. И Дар-Умбры тоже расплодились как кролики. Четверо Умбра в одном турнире — это, да простит меня Ваше Величество, перебор.
— А один Эсиль?
— Норма.
— То, что ты был единственным ребенком, не делает это нормой, мой мальчик.
Начинается-начинается-начинается. Молчим. Ожесточенно делаем вид, что ждем продолжения.
— Так что не так с Элджи?
Гадкая, умная, злая старуха! Если бы я знал, что с ним не так, я бы давно это исправил.
— Молчишь…
Молчу. Вы не для того разговор затеяли, чтобы я говорил.
— Лорд Сид.
Теперь и она молчит. Я уже тридцать шесть лет Сид, между прочим. То есть я в основном «лорд Дар-Эсиль» или «лорд-канцлер». «Лорд Сид» я тогда, когда дело становится совсем плохо. Пусть теперь у нас будет не лицо, а самая покорная и умильная морда, на которую мы способны. Ну же, давай!
— Более ста лет представители твоей семьи занимали главное место у этого трона. Мне бы хотелось, чтобы так продолжалось. Но, к сожалению, очевидно, я единственная на Аккалабате, кого это волнует.
— Ваше Величество!
— Не перебивай! Если бы тебя хоть на секунду взволновала судьба Империи, которой необходим сильный и уверенный в себе лорд-канцлер, ты бы не рассусоливал столько лет со своим Халемом. И ты бы сразу пришел ко мне, когда увидел, что твой старший сын не способен стать твоей сменой. Почему я должна узнавать об этом от других, Сид? О том, что мальчишка безобразно фехтует, что все учителя, которых вы приглашаете в замок, им недовольны, что на занятиях в военном корпусе, которые, кстати, лично ты — ты сам! — сделал обязательными для всех, он последний. Почему? Ты сам не даешь мне возможности тебя защитить.
— Защитить
— Помнишь наш разговор с тобой пару лет назад об ошибках твоего отца?
Нет, она не переживет Хаярос. Разговор был лет десять назад.
— Да, Ваше Величество. Я тогда сказал Вам, что лорд Корвус не делал ошибок.
— Еще как делал! И самой непростительной из них было знаешь что?
— Скажите мне, моя королева.
— Незаменимость. То, что он был мне жизненно необходим. И когда речь зашла о том, чтобы отправить тебя за ширмы, он предложил вместо тебя себя, а я не могла пойти на это. Я не могла лишиться своей правой руки, а он бы сделал — сделал — сделал это! И мы бы не смогли его удержать!
Королева уже не просто кричала. Она вопила, раскачиваясь взад и вперед на троне, вцепившись обеими руками Сиду в предплечья и раскачивая его вместе с собой. «Сейчас я упаду ей на колени, — подумал Сид. — Это будет почище, чем ширмы». Хотя если упасть на колени самой грязной проститутке на
